— Ну что, больно? — голос Генри срывается, кажется, у него от силы удовольствия тоже шатается мир.
— Н-нет, — стонет Агата, подаваясь ему навстречу. И еще раз. И третий…
Кажется, она теряет вес от его прикосновений, и предложи ей кто-нибудь сейчас возможность никогда более не расставаться с ним, никогда не размыкать объятий, сплестись в вечном поцелуе, — Агата согласится без малейшего сомнения. Мир попросту перестает существовать за гранью его тела, его плоти, его не дающего выдохнуть поцелуя, которым он в очередной раз терзает её губы. И все что у неё остается — это её голос. Голос, который, кажется, ей этой ночью еще предстоит сорвать…
Генри останавливается, отстраняется. Заставляет перевернуться, подхватывает под животик, ставит на колени.
— Колени сдвинь чуть-чуть, — он говорит так, что не хочется спорить. Совершенно. Головка члена снова касается нежной дырочки, Агата — распаленная, изнемогающая, нетерпеливо подается бедрами назад, навстречу ему.
— Не торопись, — Генри прижимает ладонь к её животу, и только после этого толкается членом вовнутрь, проникая в её лоно, осторожно, бережно. Она чувствует. Чувствует каждое его движение внутри себя, и чем плотнее он прижимает свою ладонь к её животу, тем острее наслаждение скручивает тело Агаты. Она вжимает лоб в прохладное покрывало, потому что сил держаться на руках уже нет.
— Генри! — его имя слетает с губ и звучит лучше, чем просто стон удовольствия.
— Генри!! — нет мира за пределами этих горячих рук на её животе, нет чувств, кроме ощущения твердого члена внутри себя, нет звуков помимо его глухих кратких стонов, с которыми он вбивается в её тело.
— Генри!!! — мощнейший оргазм накатывает на неё, и мир исчезает вовсе, взрывается раскаленными искрами, и Агата окончательно задыхается, захлебывается в удовольствии, а Генри ускоряется сам. Движения становятся резче, его стоны перерастают в хриплое, рваное рычание, его пальцы впиваются в её бедра, грозя оставить на нежной коже синяки, впрочем, сейчас Агата не против, ей хочется, чтобы кончил и он, хочется и самой доставить ему удовольствие. И вот и он добирается до своего пика, и он с особой алчностью насаживает её на свой член и замирает, а внутри Агаты горячо и липко.
Он отпускает её, разжимает руки, сам переворачивает её на бок, ложится рядом, смотрит в глаза, а Агате хочется уже устроиться к нему поближе и смежить веки. Впрочем, сейчас она не отказывает себе в желаемом, так и делает.
— Спасибо, — слышит она, прежде чем провалиться в дремоту окончательно. Сил ответить ему тем же, к сожалению, нет…