Поддаться соблазну очень легко — он это знает, как никто. Даже работники Чистилища то и дело дорываются до греха, то и дело лгут, позволяют себе осуждать, презирать, завидовать, реже — таскают из мира смертных приглянувшиеся вещички. Один раз вкусив грех в посмертии — будешь сильнее искушаться впредь. У демонов же желание греха усилено во сто крат, доведено до чувства круглосуточного греховного голода. И самый лучший способ его утоления — поглощение энергии бессмертной души. Каждый демон может отравить чужую душу, высосав из нее некую часть силы, ослабив её настолько, насколько позволяет сила самого демона. Генрих может высосать душу Агаты досуха, возрождать в ней энергию работникам Лазарета придется не один год.
Было одно «но» — на крест Генрих возвращаться не хочет. А именно это его и ждет, и плевать, что архангелов всего трое — они его снова загонят в угол, пусть через несколько лет, но они это сделают. А потом — снова крест. Или что ему там обещал Пейтон? Ад? Место для конченных ублюдков, тех, чьи души настолько осквернены грехом, что их скрывают во мрак и пустоту, от бдительного ока Небес. И там, в холодной черноте, существуют тысячи голодных сущностей, вооруженных всем спектром демонических возможностей. И всякая норовит оторвать кусок от соседа.
Это его причина? Генрих впивается зубами в подушечку большого пальца, чтобы отрезвить себя болью еще сильнее. Серьезно? Он сейчас помышляет о том, чтобы не жрать душу Агаты только по той причине, чтобы не попасть под карательные меры?
Черт возьми, еще вчера он жарился на распятии, и в его жизни не было ровным счетом ни единого намека на иной исход. Сейчас же он свободен, благодаря молитве спящей рядом девушки. Ему должно быть стыдно от подобной неблагодарности.
Демоны стараются изжить положительные черты побыстрее. Благодарность, стыдливость, благородство, сочувствие — все это не поощряется в среде охотников на души, самый человечный всегда остается самым голодным, стоит ли удивляться, что Генрих сам по себе не не является положительным героем и считается среди тех же сестер милосердия очень неприятным типом. Так оно и есть — в конце концов, знали бы они, сколько душ им было поглощено — ненавидели и боялись бы даже сильнее. Но все же сейчас подход к жизни придется менять. В Чистилище не получится жить по понятиям демонов, здесь совершенно иные порядки.
В происходящее до сих пор удается поверить с трудом. Может, он просто получил право на забытье, после того как его крест сшиб при падении серафим? Но голод — голод, притухший на святом кресте, сейчас потихоньку шевелится в желудке. Вчера он был гораздо сильней, практически выворачивал наизнанку, после того как исчезла боль от распятия — Генрих ощутил прилив голода сполна. Но сейчас — сейчас ощущение ослабло, такой уровень дискомфорта будет возможно игнорировать. Не очень-то легко, но возможно.