Но когда Генри принимал её извинения по поводу того, что она не составит ему компанию, он улыбался. Вкрадчиво так, опасно. Черт его знает, какими любезностями эти двое обменялись, пока Агаты не было, но Генри точно что-то задумал.
— Слов нет, как я не хочу, чтобы ты с этим мудаком мирилась, — тихо вздыхает Джон.
— Я с ним работаю теперь, — ворчит Агата, пытаясь найти смысл бытия в морковном супе, — сам понимаешь, я не могу конфликтовать с ним.
— Ага, это, по меньшей мере, опасно, — Джон раздраженно морщится, — но я все же не об этом.
Наверное, взгляд Агаты при этом стекленеет. По крайней мере ей на пару секунд становится трудно дышать.
— Джо, не надо сейчас об этом, — измученно шепчет она, — пожалуйста.
— Извини, — Джон бережно сжимает её пальцы, — я вчера много лишнего наговорил.
— Все ты правильно сказал, — болезненно отзывается Агата, — все это… слишком.
Слишком быстро, слишком безумно, слишком некрасиво. Будто под ногами разверзлась пропасть, и она в неё обрушилась.
У Джона теплые руки. У них уже давно такая доверительность в отношениях, что он легко позволяет себе растирать озябшие ладони Агаты. Наверное, именно поэтому про них и ходят сплетни. В Чистилище стараются не особенно сближаться друг с дружкой, потому что в любой момент счет твоего друга может обнулиться, и он исчезнет, оставив в твоей душе тоску. А где живет тоска — там таится греховная слабость. Да, на верхних слоях грешники поопытнее, но в большинстве своем и они предпочитают поддерживать друг с другом теплые, но всего лишь приятельские отношения. Чаще сближаются парочками, чем заводят друзей.
— Почему ты вообще со мной дружишь, Джо? — озадачивается Агата. Все-таки сегодня он очень великодушно простил её.
— На данный момент я с тобой не только дружу, если ты еще не поняла, — Джон ухмыляется.
— Я думала…
— Я тебя понял, — обрывает он её и ободряюще улыбается. — Но прости, Хартман вчера сделал достаточно, чтобы разбудить в моем сердце викинга. Я категорически не желаю оставлять все как есть.
— Викинг? — Агата задумчиво прищурилась. — А что, в таком образе я бы тебя нарисовала…
С длинными косами, в рогатом шлеме, с тяжелым мехом на плечах…
— Ты смотришь на меня так мечтательно, что Хартман может прямо сейчас сдохнуть от зависти, — от этой фразы Джона Агата вздрагивает и поворачивается в сторону входа в столовую. Генри действительно стоит рядом с дверьми. Оглядывается.
— Он смотрел на нас? — встревоженно уточняет Агата.
— Ага, — неожиданно весело отвечает Джон, — и черт возьми, мне понравилась его вытянутая рожа.