А вот сейчас он по-настоящему испугался. Милтон почему то медлил с залпом, колонна продолжала отстреливаться. Им так и не удалось нормально подорвать первый заряд — надо было подорвать головную машину охранения, а они подорвали проклятый грузовик, чадящий сейчас на всю дорогу. И эта проклятая счетверенка это зенитный пулемет, который так и не подавили…
Струя свинца прошла правее, его осыпало каменной крошкой, выбитой пулями из склона горы — а он лежал, боясь даже пошевелиться, и перечислял все проклятья, какие только помнил и какие выдумал только что. Все шло намного более хреново, чем они предполагали — и возможно, настало время делать ноги.
И тут сработало. Несколько шаровых молний рванулись со склона горы, разрезая пелену дыма — и почти одновременно врезались в борта еще плюющихся огнем машин казаков. Та, на которую смотрел он, не загорелась — русские делают машина на дизелях, проклятые дизели им передают немцы, их так просто не подожжешь — но оба пулемета, в том числе и эта проклятая, так напугавшая его счетверенка, едва не отправившая его в края доброй охоты, моментально заглохла…
Вот так вот… Разом — накрылись все. Новое оружие и впрямь действует — и действует как надо. Интересно только — сможет ли эта штука остановить танк. Но это уже не его проблема — полевое испытание проведено, результаты получены (в числе британцев был даже кинооператор, снимавший бой на восьмимиллиметровую пленку) — и теперь надо было сматываться.
Он встал в полный рост — настоящий британский джентльмен, ступивший на землю, которую у них подло и вероломно отняли, воспользовавшись их слабостью — и бросил последний взгляд на догорающую колонну. Он приказал не добивать грузовики с товаром — черт с ними, его интересовали только казаки и их машины. Это была честная игра, игра без поддавков, игра с очень сильным, опытным противником — и он выиграл ее. Завтра, когда он будет уже на борту корабля Ее величества — он поднимет бокал за души павших здесь — и своих и чужих, без разницы. Но это завтра, а пока… пока надо быстрее сматывать удочки.
Человек сделал шаг, потом еще шаг — и понял, что тот шум, который он слышал уже несколько секунд и не придал ему никакого значения — это вой двигателя пикирующего на них самолета.
* * *
— Сэр?
Человек в серо-буром, пятнистом тропическом камуфляже, прикрывшись накидкой, лежал на каменистом склоне — примерно в двухстах метрах дальше по дороге от головной машины, сейчас лежащей на боку и чадно горящей — и жадно, старясь не упустить ни единой подробности, смотрел в морской, старого образца бинокль на разгорающийся внизу бой.