У крайних куреней Велехов оглянулся — будто украл чего — и пошел задами, миновал свой, еще один старика Маныцкова, где сейчас его два сына хозяйствовали — и вошел задами на третий. Хриплой, самозабвенной яростью зашелся цепной кобель.
— Кто-й то…
— Здорово дневали, хозяева… — сказал Григорий
С база на огород, где только еще сошел снег, и ничего не родилось, только что гряды прокопали выглянула хозяйка…
— Здорово и тебе сосед. Чего прибег?
— Дело имею. До твоего казака.
— А… Ну иди в дом, там он… курево свое жжет, анчибел[63] проклятый…
— Ну… не ругай казака, еще пригодится по хозяйству то
— Ага, пригодится… Только что бока отлеживает, да на курево деньги переводит… от казака толку … ты туда иди, собака там… Да не вляпайся… — закричала Наталья, принимаясь снова за работу, картоху на посадку перебирать. Раньше тут картоху не сажали — а теперь, как сажалки появились только так, зимой правдаться[64] ей самое то, свалил в погреб и всего делов.
Казак третьего призыва, урядник Петро Кательников и впрямь — пока жинка работала, лежал на лавке, да смолил какую-то дрянь… махорку что ли купил такую… вони по всему куреню. В просторном, недавно выстроенном доме — вот и говорят бабы, что от казаков толка нету — было тихо, покойно, желтели в углу иконы, да возилась в углу у печи недавно опоросившаяся свинья. Холодно еще на базу, решили в дом взять…
— Здорово дневал, хозяин… — Григорий сбросил грязные чувяки, в которых шел с поля, размашисто перекрестился на образа
— Дорогому гостю всегда рады… — хозяин принял вместо лежачего положения сидячее — проходи, погутарим… А то тошно мне что-то, хоть в прорубь башкой.
— Тошно… Так ты бы пошел, да жинке помог, коли тошно…
— А… Бабская работа — пусть баба и делает. С чем пришел, с добром, али…
Григорий замялся
— Али… Есть чего?
— А то ж…
Хозяин тяжело поднялся с лавки, полез на печь, чем-то долго громыхал там, будто железо сложено — и снова спрыгнул на пол, держа в руке замотанную в какие-то ситцевые тряпицы едва початую четверть самогона. Григорий снял с полки стаканы, мыть не стал, просто дунул в них, да обтер краем висящего рядом рушника. Хозяин разлил таящую в себе огонь жидкость…
— Ну, будем… — хозяин поднял бокал
Григорий покачал головой
— Что?
— Войсковой прибегал с утра… — глухо сказал Велехов.
— И что? Говори, не томи душу.
— Мишку Слепцова вбили.
— Совсем?
— Вглухую…
— Как?
— Конвой вел. На территориях
Хозяин помотал головой, как бык, получивший удар кувалдой, перед тем как острый нож перехватит горло и на землю хлынет потоком кровь.
— Давай… чтобы земля пухом.