— Смотрели… — он усмехнулся. — Тогда, на ужине с моей родней. Сидели на разных концах стола, притворялись приличными, но — смотрели.
— Мне кажется, я пыталась тебе мысленно передать все, что хочу с тобой сделать.
— У тебя получалось. Я даже курить не ходил, так неприлично было выползать с торчащим членом.
— Наши мысли, кажется, задевали всех, кто встречался им по пути.
— Определенно. Дядя Гена тетю Лару потом в коридоре минут пятнадцать мял как подросток.
— Уж кто бы говорил. Ты пока в гости ко мне ходил, помнишь, сколько времени мы каждый раз прощались в прихожей? Твои руки в моих джинсах? Родители как зайки сидели в гостиной и боялись в туалет сунуться, чтобы не увидеть нас во всей красе.
— А мои увидели…
— О господи, да, на даче! Твоя мама решила тебя разбудить. Откуда ей было знать, что я уже разбудила.
— Ты бы хоть прикрылась тогда.
— Ну, я подумала, что раз уж моя будущая свекровь увидела, как я скачу на тебе сверху, то сиськи во время светской беседы прикрывать уже поздно.
— Мммм… твои сиськи… — его взгляд спустился ниже, и я ощутила, как горят соски под футболкой и лифчиком, как будто он не просто смотрит, а дотрагивается до них.
— Ага, никогда не забуду, как ты так хотел, чтобы я посмотрела «Принцессу Мононоке», что никакие мои намеки на секс на тебя не действовали. Единственное, перед чем ты не мог устоять — перед моей грудью.
— Я тискал ее весь мультик. Это было охрененно, пушистый.
— Это было мучительно, солнц. Но зато я тогда первый раз кончила только от прикосновений к соскам.
— Ты просто была хорошо мотивирована.
— Ты просто мне не давал!
— Зато я был отомщен за те времена, когда ты боялась первого раза и неделями меня мариновала!
— Я не боялась, твой папа спал за стенкой.
— Но он спал же.
— Ты же помнишь, что когда это произошло, он спать перестал?
— Откуда мне было знать, что ты так кричишь во время секса. Оргазмы у тебя тихие.
— Я интуитивно догадывалась. А тебя это ничему не научило.
— О да, — он рассмеялся. — палатка на Волге? Далеко-о-о-о-о разносится голос над водой, особенно в туристический сезон.
— О, господи… — я залилась краской от одних воспоминаний.
— Но в том автобусе до Пензы ты была тихая… — голос Антона стал ниже и тише, и меня пробрала дрожь.
— Это была безумная идея…
— Но сначала меня заводило то, что у тебя под юбкой ничего нет, а потом то, как ты невинно сидишь у меня на коленях… но я внутри.
— Довольно мучительное ощущение, когда хочется двигаться.
— Ты справилась, — я и не заметила как его рука выскользнула из кармана, и уже гладила меня по щеке, а большой палец обводил мои губы.