— Резинкой, — проворчал Виктор.
Проект молчала, пока слушала. Несмотря на заверения Виктора, что он забрал ее в безопасное место, она знала по опыту, насколько хитрым может быть вдохновитель. Когда кто-то в лаборатории распустил язык, возмездие оказалось страшным. Охранники вспоминали об это очень долго. Вдохновитель не любил тех, кто болтал, даже если им особо и нечего было сказать. Мозги, стоящие за операцией, редко оставляли что-либо на волю случая.
Проект подозревала, что ежедневные таблетки имели много общего с провалами в памяти. Но они случались только с другими. Проект хорошо знала лицо вдохновителя.
Почему она вспоминала время, которое, казалось, больше никто не помнит? Она предположила, что «инцидент» сделал ее менее восприимчивой, хотя она никогда не признавалась в этом. Она вела себя глупо, как и все остальные, чтобы вдохновитель не решил прекратить самый продолжительный эксперимент. Даже сейчас, в предполагаемой безопасности, Проект молчала. Привычку трудно сломать.
— Так как тебя зовут?
Толчок Виктора испугал ее.
— Она с тобой разговаривает, — сказал он.
Проект взглянула на Виктора, его твердый взгляд заставил ее вздрогнуть.
— Я? Я — Проект Икс-ноль-восемь-один. Но врачи называют меня Проектом для краткости.
Виктор нахмурился, но она не отшатнулась. Она уже заметила, что он часто морщится, но это не означало, что он злится. На самом деле, она находила его довольно привлекательным, даже когда он смотрел на нее этим мрачным хмурым взглядом.
— Ты больше не заключенная, так что можешь сказать нам свое настоящее имя. Имя, которое было у тебя до того, как ты попала туда.
— У меня нет другого имени. — Или Проект его не помнила. В отличие от других, привезенных в подростковом и взрослом возрасте, она помнила себя в клетке с самого детства. Не в той, где они, в конце концов, нашли ее, но в похожей почти во всех отношениях. Ее несколько раз перевозили. Путешествия — страшная вещь, состоящая из ограничений и повязок на глаза.
— Твои воспоминания стерли? — спросил Виктор.
Она покачала головой. Потом кивнула.
— Нет. Да. Возможно. Я не знаю. Я бы знала. Или нет. Это возможно.
Глаза Виктора сошлись на переносице, пока он пытался уследить за ее логикой.
— Сколько тебе было лет, когда тебя схватили? — спросила женщина за рулем.
— Я не знаю. Я даже не знаю, похищали ли меня вообще. Думаю, я могла родиться в лаборатории. Я помню только лаборатории и клетки, в которых нас держали.
Машина дернулась, и Проект в страхе тут же вцепилась в Виктора.
— Черт, Джесси. Медленнее, пожалуйста, — проворчал тот.