— Уходи. Я сожгу тело, затем потушу огонь, — она тщательно пыталась выговаривать нечленораздельные слова распухшим языком. — Забери ребенка… снаружи. Медицинская помощь. Родители… захотят знать.
Он просто смотрел на нее. Король не отвечал, не высмеивал ее жалкую спасительную операцию, или искаженные слова.
И он не уходил.
Грета нахмурилась. Если это жалость отразилась на его лице, она была готова ударить…
— Зачем ты это делаешь?
Его внезапный, резкий требовательный вопрос испугал ее. Она заставила себя фыркнуть. Действительно, зачем?
— И чем же по-твоему, я должна заниматься? — она скривила губы, желая спрятать свои чувства. — Устроиться на каком-нибудь пастбище с откормленным троллем, разводя злобный рогатый скот и маленьких карапузов? — маених кагапусов?
Он нахмурился.
— Я такого не говорил. Но почему это?
Потому что когда-нибудь это поможет найти отсюда выход. Она всмотрелась в костер, все еще горящий посреди пещеры.
— Почему не это? Это еще не убило меня. Оплата достойная. Это вполне хорошая профессия, как и все остальные в этом нелепом мире.
Он наклонил голову, изучая ее.
Она прикусила язык. Поделом за то, что она позволила горечи просочиться в ее голос.
— Теперь иди, пока тот ребенок не замерз до смерти и будет стоить мне моей награды. — Нахады.
Она вышла наружу гораздо позже. С болью, грязная, измученная.
Прислонившись головой к скале, Грета сделала несколько глубоких вздохов, запустив в легкие очищающий зимний воздух. На этот раз она была благодарна за холод.
Глядя в вечернее небо, Грета немного подождала, думая, что король гоблинов ждет ее. Но там не было ничего, кроме деревьев и запаха дыма — вероятно, от ее одежды — но, судя по всему, он ушел недавно. Его следы остались на снегу, освещаемом мягким розовым светом двух больших лун Милены.
Она бросила взгляд вниз, на большой отпечаток ботинка впереди, прежде чем ступить через него обратно в лес, когда она пришла сюда несколько часов назад.
Ветер хлестал ее по лицу, пока она медленно брела.
— Песок и бр-рызги прибоя, — смахнув прочь кристаллы, образующиеся на ее ресницах, она взглянула на вечнозеленые растения вокруг нее, такие разлапистые и высокие, что они, казалось, приближались. — Нежное куриное барбекю, — ее зубы стучали. — В-высокие, лиственные пальмы. Т-тёплое желтое солнце.
После третьего падения она остановилась. К сожалению, холод еще не достаточно свел ее с ума, чтобы она поверила, что влага, наполняющая ее ботинки и стекающая по ее затылку, была совсем не ненастным ледяным снегом, или, что она находится где угодно, а не на убогой далекой от дома Милене.