— Что ты получишь от этого? — проворчала она.
— Мне нравится слышать мое имя из твоих непочтительных уст.
Зажмурив глаза, она покачала головой:
— Мы не всегда получаем, что хотим.
— И что же такого ты хочешь?
В ее голове возникло видение. Светлая кухня. Длинные лучи солнечного света, проникающие через безупречно чистое окно и отражающиеся на отполированной хромированной ручке дверцы холодильника. Женщина открыла его и вытащила пакет сока. Это было единственное из воспоминаний Греты о доме, где все детали остались абсолютно ясными, словно хрусталь, в ее голове.
За исключение того, что она больше не могла увидеть лицо матери.
В выражении его лица, пока он продолжал смотреть на нее с неизменной напряженностью, что-то изменилось. Он просто ждал, пока она совершит ошибку и покажет слишком много, не так ли?
— Ничего. Я вообще ничего не хочу. Тем более от тебя, — она рванулась к своей одежде, скрипя зубами от физического дискомфорта.
— Я не верю тебе, — он двинулся вперед, подходя к ней сзади, прежде чем она дотянулась до своей рубашки. — Все чего-то хотят, и ты не исключение. Я вижу это в твоих глазах.
Она не знала, правда это или нет, но, если она не обернется, то он ничего не сможет подтвердить, так ведь?
— Да? И ты дашь мне то, что я хочу, так?
— Именно это я сейчас делаю.
Она чувствовала, что он стоит за ней; дыхание прерывистое — он колеблется. Наконец его руки упали на ее голые плечи.
Она напряглась, маленькие электрические разряды прошли по её рукам к кончикам пальцев, которые сильнее сжали простыню, обернутую вокруг нее.
С намеком на давление он убеждал её обернуться:
— Но ты должна попросить меня.
— Когда ад замерзнет.
Знакомая боль от потери ужалила её. В любом случае, это была чертова ложь. Он не мог дать ей то, чего она действительно хочет, никто не мог. И она ненавидела, что он поднял на поверхность все эмоции, которые она с таким трудом пыталась скрывать.
Нужно выбираться. Она попыталась выпутаться из его объятий и зарычала, когда он не двинулся с места.
— Прямо сейчас то, что я хочу больше всего, включает в себя расчленение некоего короля гоблинов и вечные страдания. Могу я требовать исполнения моего желания?
Он ответил на ее гневный сарказм только высокомерным поднятием брови.
— И, если бы я попросила о чем-нибудь, единственной ценой была бы моя душа, верно?
— Это не должно быть так, как ты думаешь. Мы будем связаны друг с другом, — он сделал паузу и опустил взгляд на свои руки, которые по-прежнему лежали на ее плечах. — Неужели так ужасно принадлежать мне, Грета? Отдать себя под мою защиту и доверить мне контроль над твоим счастьем.