— Нет, я справлюсь с этим. Остаться с ним до конца — меньшее, что я могу сделать.
Он мгновенье смотрел на нее, прежде чем кивнуть:
— Хорошо. Я пойду в дом и возьму лопату. Никуда не уходи.
Куда я могла пойти?
Когда Айзек ушел, Грета снова вернулась к Люку. Увидев темные пятна, пачкающие его лицо, она схватила чистый край простыни и вытерла кровь настолько тщательно, как только могла, но та уже высохла, затвердела и походила на темные родимые пятна.
Вернулся Айзек и настоял на том, чтобы копать самому. Он остановился только единожды, чтобы снять свой тяжелый плащ и закатить рукава белой батистовой рубашки. Когда яма была достаточно глубока, он взял Люка на руки и опустил в свежую могилу.
Грета поднялась на дрожащих ногах и прошлась по траве, которая стала коричневой и хрустящей теперь, когда магии поддерживающей в ней жизнь среди вечной зимы Милены не стало. Когда последняя лопата грязи упала на могилу ее наставника, она отшатнулась к краю круга и метнулась к деревьям.
Грета преодолела может сотню ярдов, прежде чем упасть на колени и устремить взор в ночное небо, большими глотками втягивая воздух в легкие. Линия горизонта была темной тенью, не отмеченной бесконечными линиями электропередач или остроконечными верхушками тысячи небоскребов. Флора, также легко убивающая, как и питающая. Горы, которые отказывались сгибаться под любой силой, кроме пришедшей от Великой Матери. Все в этом месте было трудным. Беспощадным.
Она вытерла рукавом глаза и сделала глубокий вдох. Люк пытался ей что-то сказать, прежде чем умер.
Аграмон.
Аграмон.
Что это значит? Человек, место или предмет? Люк пытался назвать своего убийцу или передать какую-то из последний отеческих мудростей, которую она не восприняла, потому что она была не в своем уме, пока он истекал кровью?
Сзади к ней подошел Айзек:
— Ты в порядке?
Грета покачала головой, зная, что если произнесет хоть слово, то снова потеряет контроль, и заставила себя вернуться в дом.
Смотри на это, как на любую другую работу. Ты охотишься на монстра. Именно этому обучил тебя Люк.
— Здесь ничего для тебя нет.
— Я еще не могу уехать. Должно быть что-то, что подскажет, кто сделал это с ним.
Он стоял за ее спиной, пахнущий теплом и жизнью, свежей землей и потом.
— Любой мог войти сюда, — сказал он, касаясь её плеча. — Один из Потерянных. Или, возможно, бродяги.
— Я так не думаю, — кровь на полу засохла круглыми темными каплями, это оставляло яркие пятна на натуральной древесине.
Ни одно существо из Потерянных не могло бы сделать этого. Все выглядело слишком расчетливым.