— Это не одно и то же.
Конструкция сна разваливалась вокруг нее. Как только Айзек ушел, все вокруг стало не таким реальным. Она просыпалась.
«Ты скажешь мне, где прячешься? Позволишь мне защитить тебя?»
— Нет, — как бы сильно она не хотела верить, что он не навредит ей, она не могла доверить ему жизни Вайата и мальчиков, как не могла верить, что он позволит ей охотиться на Аграмона и без помех найти Ламию.
«Грета, пожалуйста. Чем больше времени уходит на твои поиски, тем большей опасности ты подвергаешься. Зов лун все сильнее.»
— Тем больше причин для тебя держаться от меня подальше, — у нее кружилась голова, словно ее разум решил, что пришло время проснуться, но Айзей все еще пытался задержать ее во сне.
«У тебя будет больше поводов для волнения, если я не смогу увезти тебя в безопасное место до того, как луны повернут всю Милену против тебя.»
Она могла себе только представить его понимание о безопасном месте. Конечно, это место должно быть достаточно безопасным, чтобы ни одно живое существо не могло войти внутрь, что означало, что и выхода тоже не будет. А что будет с ней после того, как она снова окажется в его власти? Он был королем, да, но он был молодым королем, народ которого хотел видеть ее мертвой или в цепях. Как он мог устоять против них?
У нее по спине пробежал холодок.
— Вся Милена и так уже против меня. Я не позволю запереть меня, Айзек. И не важно по какой причине. Я сама о себе позабочусь.
«Упрямый человек. Я найду тебя.»
— Высокомерный гоблин. Попробуй.
«Тогда найди безопасное место. Потому что я буду не единственным, кто придет за тобой.»
Она проснулась, чувствуя себя на удивление отдохнувшей, несмотря на нахлынувшее раздражение, когда последние предупреждения Айзека всплыли в памяти. Она почти ожидала, оказаться лежащей в постели своего детства, но, конечно же, все это не было реальным.
Или было?
Она открыла глаза и моргнула, когда потолок палатки стал четким. Граница между сном и явью была слишком тонкой, размытой, пока она не могла быть в чем-то уверена.
Считается ли поцелуй, если тело не участвовало, даже если губы помнят изгиб его губ, его вкус? Грета не знала и не хотела думать об этом. Она позволила этому случиться. Она согласилась, чтобы это произошло, но это не должно повторяться. Вот так вот.
К счастью, хруст снега снаружи палатки отвлек ее мысли от губ Айзека, а спустя мгновенье, кто-то постучал по каркасу палатки.
— Я иду, — откликнулась она, чувствуя вину. Она должна была встать гораздо раньше. Если бы больше нечего было делать, она могла бы проверить свои ловушки на предмет чего-нибудь интересного на завтрак.