Прозвучал спуск тетивы. По какому-то наитию Волков скользнул в сторону, а затем выбросил вперед саблю. Та выскользнула из его руки и полетела вперед, сделав несколько оборотов, она нашла цель в горле лучника, который с хрипом упал, так и не успев выпустить вторую стрелу. Но Владимир этого не видел, лишь чувствовал, как дикий зверь чувствует запах крови. Перед ним была цель — воин в вороненых доспехах, что уже поднялся на ноги и вновь схватился за черный ятаган. Но достигнуть его Волкову не удалось. Наперерез разъяренному дворянину бросились все оставшиеся монголы.
Владимир отбил летящий в него удар, и, даже не глядя, выбросил вперед шпагу. Кто-то с криком упал, а сапфировый клинок полетел к горлу следующего противника. Но монголы образовали круг и начали разить со всех сторон. В ход пошли даже копья — его травили, словно дикого зверя на охоте, и теперь уже никто не думал о том, чтобы заполучить пленного. Но ему все же удалось переломить одно древко. Наконечник соскользнул с палки, и молодой дворянин, подхватив его, развернулся и вонзил прямо в открытый рот бросившегося на него противника. Кровь брызнула в лицо, но Волков даже не заметил этого. И вдруг один из монголов все же попал по ноге… Дворянин пошатнулся и упал на одно колено, к нему тут же бросились остальные. Владимир отбил еще несколько ударов, но затем кто-то полоснул по спине, и Волков почувствовал сильную боль. Владимир развернулся, подчиняясь инстинкту, и тут в плечо вонзился наконечник копья. В глазах потемнело, но он все же разрубил древко… и тут кто-то пнул его сапогом в лицо. Волков упал на мокрый от крови снег, из последних сил приподнял голову, но лишь для того, чтобы получить новый удар…
Воин, что довершил дело, подошел к распростертому на снегу телу и приподнял за волосы бездыханного Владимира. Внимательно посмотрев в лицо, монгол сплюнул, а затем произнес что-то на своем языке — древнем, как само время. И если бы возле Черной пирамиды сейчас оказался хоть кто-то, кто понимал этот язык, он бы услышал следующее:
— Этот червь еще жив?!
Закованный в вороненную броню вожак, что не участвовал в этой травле, а лишь наблюдал со стороны, с удивлением поднял брови:
— Не может быть?! Чертов бледнолицый! Подумать только, словно волк он сражался против нас в одиночку, будто мы всего лишь стая псов! — Воин о чем-то задумался, а потом продолжил: — Возможно, это потешило духов, и они даровали ему жизнь.
— Но он сильно изранен! — возразил монгол, что держал Волкова за волосы. — И, похоже, укушен отцами. Лишить его жизни будет милостью!