– Прекрасно! – сказал агент. – Идите репетируйте. Но передайте вашему импресарио, что умные люди так себя не ведут. В какое положение он меня поставил? А если б жандармы у входа его заметили?! Я бы должен был свистеть!
– Вы великодушный человек! – Глаза Настеньки наполнились слезами.
– А, – отмахнулся агент, – глупости! Я сам отец! Идите! Только будьте осторожны!
Через секунду Настя пробежала через театральный подъезд, который охраняли жандармы.
Отца Настя отыскала в одной из костюмерных комнат, где он лихорадочно снимал и отшвыривал в стороны наряды разных эпох и народов.
– Кого мы только играем! – кипел артист от возмущения. – Короли, герцоги, псы-рыцари… Ни одного современника! Порядочному артисту убежать не в чем!
– Папенька! – воскликнула Настя. – Там внизу жандармы!
– Нет у тебя больше папеньки. Сирота ты! – Бубенцов приложил к себе дамское платье. – А может, в этом? Нет! Марию Стюарт мне не потянуть! Провалюсь!
– Скажи, в конце концов, что случилось?! – закричала Настя. – Зачем ты удрал? Я уже договорилась, чтоб тебя отпустили.
– Влип я! Понимаешь, влип! Сейчас расскажу… Где костюм Ивана Сусанина? Хоть и древность, но все-таки наш, русский человек…
А в это время к подъезду театра подкатил открытый экипаж, в котором сидел забинтованный Артюхов.
Дежурившие жандармы подскочили к начальству.
– Не появлялся? – спросил Артюхов.
– Никак нет!
– Театр обыскивали?
– Никак нет!
– Олухи! – крикнул Артюхов. – С этого начинать надо! Обшарить помещение!
– Эх, не пришлось на сцене русского мужика сыграть – в жизни попробую! – Перед Настенькой стоял старик с седой бородой, в армяке, перепоясанном веревкой, в аккуратных новеньких лаптях, – одним словом, вылитый Иван Сусанин.
– Прощевай, чадо любимое, – заговорил Бубенцов, отвесив дочери низкий поклон до земли. – Ухожу я в нети, в скиты, за Волгу! Не найти меня там царским опричникам!
– Еще как найти! – сердито сказала Настя. – Не паясничай, папа. Надо идти к Мерзляеву и признаться во всем!
– А что с корнетом будет?
– Тебе-то что за дело? Что он тебе – сын, кум, сват? Из-за него мы в беду попали.
– И это говоришь ты, которую я взрастил и воспитал! Бубенцовы никогда подлостей не делали! Бубенцовы – такая фамилия…
– Хватит, – устало перебила Настенька. – Я это слышала много раз.
– Дочка, – вдруг нормальным человеческим голосом заговорил Сусанин, – он ради меня собой рисковал. В Сибирь пойдет, на каторгу… Жалко парня! Малый-то хороший, добрый.
– Образина чертова! – с раздражением сказала Настя. – Как вспомню его, балбеса, так в дрожь бросает!
– Как это я в него стрелой не попал? – вздохнул Бубенцов. – Попал бы – и ничего бы не было. Ах, чурбан гусарский!