Признание, которое заставило меня подскочить на кровати и покраснеть, заставившее думать о вещах, о которых не должна, было о том, что у него не было секса почти год. У них не было секса почти год. У неё он был. Очевидно. И что больше всего меня шокировало, это его не беспокоило. Он потерял всё влечение к ней годами ранее, и само желание просто пропало.
По крайней мере, к ней.
Его бормотание, что желание вернулось, заставило меня жалеть, что он не рядом. После этого, поздние созвоны стали чем-то особенным для нас.
Некоторые были глупые и походили на подростковую игру «Правда или действие». Другие расширяли границы нашей дружбы.
Наши влюблённости в звёзд: подростковые ночёвки. Когда он сказал, что его влюблённостью была Мила Кунис, я была рада, что мы говорим по телефону, и он не может увидеть, как я покраснела, учитывая, что он больше одного раза говорил, что я похожа на нее.
Во что мы одеты перед сном: расширение границ.
Первый поцелуй: подростковые ночёвки.
Любимые позиции в сексе: расширение границ.
И так далее. Примешивали наши самые глубокие и темные слабости, чтобы заставить друг друга сказать, что нам нравится друг в друге. Это были как терапевтические сеансы и укрепление дружбы. Я любила каждую минуту всего этого.
Несколько раз он звонил, когда Бри возвращалась со свиданий с Гарди, и она видела меня болтающей с ним по телефону, когда входила. Первые разы она просто улыбалась, целовала меня в щеку и шла в свою комнату. На третий раз она подошла, наклонилась близко к микрофону, чтобы Энди слышал и сказала:
– Почти наступил её комендантский час, молодой человек.
Он засмеялся в ответ и она, похихикав, поцеловала меня и пожелала спокойной ночи.
На следующее утро она сказала, что рада снова видеть меня счастливой.
Услышав рингтон, который я знаю, что не ставила себе сама, я поторопилась ответить.
– Привет, Энди, – отвечаю ему, вытащив телефон из кармана передника, продолжая работать над булочками с корицей.
– Как дела, цветочек?
Я смеюсь, но отвечаю.
– Всё хорошо. Что у тебя?
– Всё отлично.
– Хорошо. Милый рингтон, кстати.
– Откуда ты знаешь, что это сделал я?
– Кто ещё мог поменять мой звонок на Пиллоутолк?
Его сдавленный смех заставляет меня покраснеть. Снова.
Забавно, я взрослая женщина, а краснею, как будто впервые влюбилась. И да, я, наконец-то, призналась в этом самой себе.
Влюбилась по уши в Энди. Он прочистил горло:
– У меня есть вопрос.
– Жги, – говорю ему я, подперев телефон плечом, пока я замешиваю и раскатываю тесто.
– Ты сможешь подъехать для встречи с ребятами?
Я роняю телефон на прилавок в тесто и быстро хватаю его руками, покрытыми мукой. Как только я подношу его к уху, хватаю первое попавшееся полотенце, чтобы вытереть руки, затем показываю Эмме закончить булочки с корицей за меня.