Во всем Светлом Арде наступили странные дни, дни, в равной мере исполненные горя и возбуждения. Король был еще жив, но смерть могла прийти с минуты на минуту. Мир застыл в ожидании грядущих перемен, ибо как может что-нибудь оставаться прежним, если король Джон не сядет больше на трон из костей дракона?
«Серкерда — сон… четерверк — лучше… пятерица — лучше всех… шесетерк — рынок… семран — отдых…»
Спускаясь по скрипучей лестнице и прыгая при этом через две ступеньки, Саймон во все горло распевал старый стишок. Он чуть не сбил с ног Софрону, хозяйку бельевой или кастеляншу, которая вела отряд горничных, нагруженных одеялами, к двери Соснового сада. Вскрикнув, она отскочила в дверной проем, и успела только погрозить пальцем удаляющейся спине Саймона.
— Я скажу Рейчел! — крикнула она вдогонку. Ее подопечные подавили смех.
Кому было дело до Софроны? Ведь сегодня рыночный день, и Юдит, повариха, дала Саймону два пенни, с тем чтобы он купил ей кое-что, а сдачу — о прекрасный шесетерк! — сдачу оставил себе. Монетки соблазнительно позвякивали в его кожаном кошельке, пока он как метеор летел по круглым дворикам, через ворота Внутреннего двора к Среднему двору, почти пустому сейчас, когда его обитатели — солдаты и ремесленники — были на работе или на рынке.
На Внешнем дворе животные сгрудились на общественном выпасе, сбиваясь в кучу от холода. Их замерзшие пастухи выглядели не намного веселее. Саймон бежал мимо низких домиков, складов и загонов для скота, многие из которых были такими старыми и заросшими по-зимнему обнаженным плющом, что казались просто бородавчатыми наростами на каменных стенах Высокого владения.
Солнце пробивалось через облака, освещая резьбу, покрывавшую халцедоновую поверхность Нирулагских ворот. Саймон замедлил шаг до рыси, разглядывая сложные изображения победы короля Джона над Адривисом — битвы, во время которой были наконец покорены наббанаи. Вдруг он услышал бешеный топот копыт и пронзительный скрип колес мчащегося на него экипажа. Саймон рывком отскочил в сторону и почувствовал дуновение ветра на лице, когда лошадь промчалась мимо. Экипаж дико раскачивался. Он успел заметить кучера, одетого в черный плащ с капюшоном, подбитый фиолетовой тканью. Когда экипаж проезжал мимо, человек, сидевший в нем, пронзил Саймона острым взглядом, глаза его были черными и блестящими и напоминали жестокие глаза-пуговицы акулы. Это длилось всего какие-то мгновения, но Саймон почувствовал, как взгляд незнакомца почти физически обжег его. Он отступил назад, прильнув спиной к каменной стене, и ошеломленно смотрел, как карета в облаке снежной пыли исчезла за поворотом Внешнего двора. Куры кудахтали и хлопали крыльями, приходя в себя, все, кроме тех, которые лежали, раздавленные, в окровавленной грязи.