Хозяин, хозяин, Ний, проговорила я про себя, вспоминая рисунок Кессы и пытаясь поймать ускользающую мысль. Ахнула вслух, от чего ряд ферьеров подался назад и оскалился. У нас это существо называют Вий! «…Раздались тяжелые шаги… какого-то приземистого, дюжего, косолапого человека. Весь он был в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его, засыпанные землею, ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Длинные веки опущены были до самой земли….», — мысленно процитировала я. Неужели? Я читала о нем. О небо, я даже заставляла других читать о нем! Вот вам карма, учительница Васильевна, за все детские слезы, бессонные ночи и двойки в журнале.
Меня окружили юркие акаморы. Они не пытались напасть, только следили за мной крысиными глазками. Ний застыл. Эари отпустили его руки, и огромные ладони медленно опустились к земле. Ний что-то сказал. Девы и юноши сгрудились вокруг Хозяина, потом расступились, и я увидела круглые, как блюдца, глаза лесного существа. Эари держали его веки, озабоченно склонившись над веретенообразным монстром.
Хозяин меня пока не видел. Или видел, но не смотрел в упор. Мне очень не хотелось, чтобы он меня заметил, уж с классикой русской литературы знакома я была хорошо. Глаза-плошки Ния сверкнули, взгляд заскользил по поляне, загорелся радостью при виде мешочка на камне. Одна из дев шагнула к камню, боязливо потянулась к подношению и, наконец, схватила его, сжав в ладони. Остальные эари встретили ее возвращение в их ряды робкими перешептываниями. Мешочек пошел по рукам. Девы подносили его к носу и нюхали специи с выражением блаженства на лице. Кажется, дар был принят. Ний, однако, продолжал осматривать поляну. И… увидел меня.
Внутри все похолодело. Ноги и руки отказывались двигаться, но я пошла вперед, прикусив губу. Шаг, другой… одно неверное движение — и вся эта мерзость разорвет меня на части, как в фильме про парк Юрского периода. Стоило подумать об этом, и, словно чтобы лишить меня остатков куража, какая-то тварь взлетела на спину. Я взвизгнула, судорожно сжимаясь под плащом. Тварь влезла на капюшон и свесилась оттуда, заглядывая в лицо и щелкая зубами.
— Ближе, — прошипел ферьер. — Хозяин не ждать.
Ний рявкнул. Ферьер спрыгнул. Меня трясло. Больше не буду с таким пиететом относиться к литературным персонажам. Тоже мне, парламентеры. И какие еще встречи ожидают меня впереди? Чего там еще наши писатели из запортального нахватались? Ах да, у Толстого был упырь. Стивена Кинга даже вспоминать не хочется.
Ний смотрел на меня своими глазами-плошками, в которых отражалась луна. Вперед вышел прекрасный юноша эари в полупрозрачном одеянии-хламиде, через которую просвечивались субтильные ноги. Эари прокашлялся и заговорил пафосным тоном, подняв дивное лицо к луне: