Вокруг помоста ярко вспыхнули жаровни с магическим пламенем. Из-за кулис появились музыканты, запела дудка, застучал барабан, зазвенела нежная челла. Я только сейчас заметила, что занавеса не было. На сцену вышло семь эльфов, они встали полукругом и подняли руки, раскрыв ладони. Я слышала о таком от Сонтэна — Плетения без веревочек, прямо из пальцев, великое искусство. Но я никак не могла ожидать того, что последовало за этим.
На сцену пролился разноцветный дождь. На миг мне показалось, что из навеса над помостом и досок под ногами эльфов брызнуло жидкой краской. Потом, через несколько ударов сердца, до меня дошло: «во магенрим», ленты. Зрители разом охнули — многоцветный полог начал двигаться, сначала робкими, нервными волнами, потом ровными колебаниями, похожими на вдохи и выдохи живого существа.
Музыка взмывала, ленты отвечали танцем. Сплетаясь и изгибаясь, они создавали легко узнаваемые очертания. Там были тонкие дождевые струи, прорастающая из вязкой земли молодая трава, пустынные пески и поднимающиеся из них розовые замки-миражи, опадающие с деревьев багряные листья, птицы с малиновыми клювами и драконы в клубах дыма и пламени. Лишь когда музыка начала стихать и часть лент исчезла, вновь открыв взору зрителей серьезных молодых эльфов-магов с их нервными пальцами, я смогла оторвать взгляд от сцены. Глазам моим было больно, а еще больнее сердцу. Не знаю почему, но я готова была расплакаться. И не я одна. С крючковатого носа Узикэля скатилась крупная слеза, Лим сидела, прижав к груди пухлые ручки, Сонтэн вытирал глаза, а Михо громко высморкался, немного напугав Малью.
Но представление только начиналось. После увертюры на сцене появилась Динора в образе молодой травницы. Она была очень хороша в простом светлом платьице и с кружевной повязкой в волосах. Ленты изображали лес. Девушка ступала по шелковистой траве, цветущие ветви опускались к ее плечам. Вот пробежал олень (его удаляющийся силуэт был прорисован слоем коричневых лент, словно в старинном оптическом театре), выскочил из травы зайка, ускакал вглубь сцены, становясь все меньше. Из деревьев вышли одетые дриадами актрисы, запели, сходясь и расходясь в сложном хороводе. Они пели о том, как прекрасна жизнь невинной молодой души, в единении с природой, гармонии и счастье.
— Я сирота, — подхватила Динора, — но дом нашла я здесь. Среди бессмертных душ, каких не счесть.
Клубящееся оранжевыми струями солнце зашло за лес. Знахарка прилегла среди травы, деревья прикрыли ее ветками. Из кроваво-красного потока лент вышел высокий актер в медно-рыжем парике. Он наблюдал за спящей девушкой и разбудил ее поцелуем. Последовала сцена признания в любви. Медноволосый увел травницу в свой дворец, мрачный, со сплетением корней деревьев под потолком. Поток лент на миг закрыл актеров, и сцена сменилась. Из потолка брызнуло черным, из пола — серебром. Ленты сплетались. Серебряные полосы прошивали черноту. Отвратительное предчувствие холодным комом сдавило мою грудь. На сцене стояло зеркало. Я видела его сегодня во сне, именно это зеркало, из черного камня с серебряными прожилками. Я на миг ощутила, как дышит мне в спину Кэльрэдин.