Мэйби смешно сопит и шумно втягивает в себя чай. Куда подевалась вся её взрослость!
— Вкусно! Лучший, что пробовала.
— В этом я спец! Научился на Арке, у местных.
Как же мне хочется пить!
Я делаю глоток, и пахучая терпкая влага смывает с горла иглы. Я снова могу говорить, а жизнь представляется не таким уж дерьмом.
— Он особенный.
— Особенный? — девчонка многозначительно улыбается. — Это мне нравится!
— Не настолько... — я морщусь. Новым глотком смываю нахлынувшее раздражение. — Просто вкусный и немного бодрит.
— Здорово... — разочарованно тянет девчонка. — Кир, хочешь увидеть трамвай?
— Трамвай? Какое смешное название! Эйприл, что это такое: «трамвай»?
Мэйби вздрагивает. Да так, что роняет чашку и чай выплёскивается на стол.
Эйприл что-то бормочет, но я не слушаю.
— Мэйби, ты что?
— Эйприл! Это имя отец произносит во сне и кричит. Каждую ночь.
Кто мог подумать, что в городе есть подобное место!
Тенистые платановые аллеи, уютные площади и скульптурные фонтаны. Домики из резного мрамора: остроконечные башенки, стрельчатые окна и витражи.
— Кто здесь живёт?
— А... — Мэйби машет рукой. — Если честно, то я.
— Ты?
— Конечно! Вместе с тобой, в нашей маленькой уютной квартирке, увешанной сотканными из девичьих грёз гобеленами, на которых мой храбрый рыцарь повергает ужасного Змея, кровожадного драко...
— Да ну тебя! — я хохочу и приникаю к бархатным сладким губам.
А ведь не задержись я тогда в порту, сидел бы сейчас в одинокой квартире! В причудливой паутине жизни, даже такая мелочь, как поход в туалет, может сыграть роковую роль.
Мы выходим на затенённую листвой площадь, с фонтаном в виде существовавшего лишь в легендах цветка-одуванчика: ощетинившийся тонкими трубочками стебелёк и невесомая водяная пыль.
Одуванчики были и на гербе Ириды.
Мэйби кладёт руку мне на плечо, прижимается. Мы кружимся в неслышимом сказочном вальсе.
— Кир, если бы ты встретил чудо, в которое вовсе не веришь? Например, геноморфа, обладающего свободой воли...
О чём это она? Что за чудо?
— Такое нужно было бы изучить, провести тесты.
— «Такое...» — она вздыхает.
— Что?
— Нет, ничего... — девушка кружит под песню фонтана и музыку шуршащей листвы.
Трамвай оказывается вагончиком на колёсах, поставленным на не особенно ровные рельсы. Оранжево-чёрные божекоровьи бока, с участками, где время похитило краску, и усики токосъёмника.
Мы забираемся на площадку, по неудобному полу с набитыми деревянными рейками входим в салон, пропитанный запахом старой кожи и электричества.
Трамвай трогается, издав мелодичную трель.
— Как, нравится? — Мэйби улыбается. Прижимается нежно-нежно.