Из сказанного я разобрал только дату изготовления. Остальное прозвучало, как полная абракадабра.
— Свежее ничего не нашлось? — поинтересовался я, только чтобы не молчать. Интересно, почем бронзу скупщики металлолома покупают?
— Было, — не стал отрицать очевидное зловредный старикашка. — Но все под чистую уничтожено в девяносто втором году, сразу после распада Союза. Вместе с документацией. Чтобы врагам не досталось.
— А этот музейный экспонат как уцелел?
— Смейся почем зря. Легендарная весчь, а не експонат это. Прародитель всех водных интеграторов. Компьютеров, по вашему, по современному. Хоть и не четырехмерный, но работал в свое время лучше новых. С самой Кубы привезен, ихние потомственные шаманы настраивали, вместе с нашими очкариками, ессно. На жертвенной крови работал — не чета нынешним электронным подражателям. Тьфу на них.
Я непроизвольно сделал шаг назад, Леонид Мефистофельевич ехидно рассмеялся, в своем неподражаемом стиле. Словно ворон прокашлялся.
— Салага. Шучу я. Донорская кровь. Фидель категорически запретил, а шаманы умылись. Правы наши оказались, и без нее можно.
— На Кубе откуда шаманы? Они же в тундре обычно водятся.
— Ну не шаманы, жрецы. Чего к словам придираешься. Одним миром мазаны, шарлатаны и болтуны. Забирай хозяйство и пользуйся. На здоровье. Думаю, что не надолго того здоровья тебе осталось.
— И как он работает? Инструкция хоть осталась?
— Не хами. Какая инструкция. Я жизнью рисковал, когда с завода это добро вытаскивал. Скажи спасибо, что это спас.
— С какого завода? — мелькнула у меня догадка. — Не с «Протона» случайно?
— Догадливый. Значит, не все потеряно. Может и не сразу тебя сожрут. Помучаешься немножко. Инструкций нет. Особая лаборатория даже нам в первый отдел не отчитывалась. Тут все просто. Поток жидкости в единицу времени это и есть дифференцирование функции в частных производных. Замеряешь, настраиваешь, раскодируешь. Ну и пользуйся результатами себе на пользу.
— Вы с кем сейчас разговариваете? Со мной?
— С тобой, неуч! С кем же еще. Не с Ктулху же.
— Каким Ктулху? — позеленел я.
— Ну ты и зануда! Когда проснется погань мексиканская, тогда и скажет тебе, как её правильно величать. Если успеешь спросить. Но это вряд ли, наши умники тридцать лет бились, не чета твоим мозги имели, и то дальше первого слоя не проковыряли. Четырехмерная машина поток не переваривает, а эта так и вовсе.
— Отказаться можно?
— Конечно, — улыбнулся дедушка Леонид милой обворожительной улыбкой. — Прямо здесь тебя и закопаю в подвале. Рядышком.
Я нервно сглотнул, и согласился, что от подарка негоже отказываться. Дедушка убрал пистолет. Ибо не вписывается он в обстановку, чужеродно и неуместно смотрится в интеллигентной беседе.