— Он не станет рисковать, если это означает, что я могу убить Серафину.
Нино наклонил голову.
— И все же ... мы должны начать выдвигать требования.
— Может, ты и прав. Подумай о каком-нибудь нелепом требовании, на которое он, возможно, не согласится; я еще не закончил играть. Спроси у него про Индианаполис или Миннеаполис. Меня не волнует.
Мускул на челюсти Нино напрягся, явный признак его раздражения на меня.
— Хорошо. Я пошлю ему сообщение.
— Скажи ему, что завтра я разрешаю Серафине видеозвонок с ее братом. Ему лучше быть готовым к восьми утра.
— Ты слишком близко к этому подходишь. Посвящение Адамо начинается в одиннадцать.
— Достаточно времени, — сказал я и нахмурился. — Ты не сказал мне, что случилось с Харпер.
— Как и ожидалось, она использовала Адамо, чтобы снабжать ее наркотиками. В тот момент, когда он сказал ей, что ничего не может ей дать, она бросила его и призналась, что трахалась с другим парнем. Адамо раздавлен. Он принимает все это слишком близко к сердцу.
— Он сердится?
— Зол на Мейсона, а не на девушку.
Я улыбнулся.
— Этого достаточно. Нам все еще нужен кто-то, с кем Адамо сможет разобраться завтра. Скажи Фабиано, что я хочу, чтобы он привел Мейсона на посвящение.
Нино задумался.
— Может, это сработает. Ревность и разбитое сердце хорошие мотиваторы для жестоких действий.
— Где он?
— На улице, курит. Я дал ему одну сигарету.
— Пойду поговорю с ним.
— Я не уверен, что он лучший партнер по диалогу на данный момент.
— Я тоже.
— В этом-то и проблема, — сказал Нино с кривой улыбкой.
— Иди трахни свою жену и перестань меня бесить.
— Ты не был в Сахарнице с тех пор, как привез сюда Серафину.
Я вздохнул.
— Может быть, я не в настроении для шлюх. Я беру несколько дней безбрачия.
— Ты не делал этого с тех пор, как начал трахаться.
— Прекрати все анализировать, Нино, — прорычал я и зашагал прочь, прежде чем ударить его.
Адамо сидел в шезлонге у бассейна, хмуро глядя в темноту, сигарета свисала изо рта, придавая его лицу зловещее сияние. Он не поднял глаз, когда я опустился рядом с ним.
Он глубоко затянулся сигаретой, и мне потребовалось все мое почти несуществующее самообладание, чтобы не вырвать эту чертову штуку у него изо рта.
— Ненавижу, — пробормотал он.
— Ненавидишь что?
— Ненавижу, что с нашей фамилией люди всегда чего-то от нас хотят.
— Тебе не следовало пытаться завести друзей, давая им наркотики, — сказал я. — Мы не Санта Клаус. Мы продаем дерьмо, а не раздаем его бесплатно, и мы никогда не трахаемся с дерьмом сами.