и походы по магазинам на Карнаби-стрит…
[26]Когда около полудня появился Оливье, я сделала неимоверное усилие над собой, чтобы он не заметил, насколько я раздосадована. «Привет, Виктуар! Как приятно тебя видеть тут! Все в порядке?» Нет, все было не в порядке. Я встала в шесть часов утра и уже неизвестно сколько времени сидела и ждала на этом жутком складе, пока два каких-то фотографа соблаговолят почтить нас своим присутствием и, может, даже сфотографировать меня в один из этих дней. Но я пошла по более осторожному пути и ответила, широко улыбаясь.
Студийный администратор объявила перерыв на обед – перерыв в ожидании, чтобы опять вернуться к ожиданию, – и мы все собрались вокруг буфета-искусителя. Две мои компаньонки с осторожностью приготовили себе по чашке мюсли без сахара и жира, смешав их с обезжиренным йогуртом, в то время как я взяла кусок рыбы в панировке и стручковую фасоль. Оливье сел рядом со мной, выбрав курицу с овощами на пару. Я аккуратно сняла с рыбы хрустящую панировку и отложила на край тарелки. «Ты не любишь хлебные крошки?» – «Если честно, то не очень», – ответила я.
После обеда все вернулись на свои места. Я же вернулась к буфету, достала спрятанную мной с краю тарелку и доела бесценную хлебную панировку, которая показалась мне вкусней любого пирога. И поскольку никто за мной не следил, я взяла попробовать шашлычок из курицы в карамельном соусе, который так манил меня своим видом весь обед. Я никогда не ела ничего более вкусного, более сочного и более божественного, либо это было давным-давно, в другой жизни.
Около четырех вечера приехали Мерт и Маркус. Все было готово, но они решили начать с модели из Голландии. Я поднялась наверх, чтобы скрасить ожидание еще парой кусочков куриного шашлыка. За шатенкой последовала блондинка, я же последовательно налегала на курицу. Даже в холодном виде она была бесподобной.
Когда наконец пришла моя очередь, был уже девятый час и вся курица полностью давно залетела в мой желудок. Мне подправили макияж, я надела платье – то самое, которое представляла на показе в Пале-Рояль, – и Оливье повел меня к сцене, чтобы передать, как игрушку, в руки богам фотокамер. Я даже не хотела больше быть лицом их компании и все же стояла в самом центре красной сцены, пока эти два джентльмена, которые даже не поздоровались со мной, продолжали разговаривать друг с другом на полутонах. Один из них (я не знала кто, потому что они не представились) подошел ко мне с вытянутой вперед рукой. Ну наконец! Я протянула свою руку в ответ и сказала: «Здравствуйте, я Виктуар!» Но вместо рукопожатия он просто взял мою руку, чтобы передвинуть поближе к ротанговому креслу, стоящему возле меня. «Ты не могла бы сесть, пожалуйста?» Я даже не знала, пребывала ли я больше в смущении от того, что поздоровалась с человеком, которому на меня абсолютно наплевать, или в ярости от того, что со мной обращаются как с предметом два безымянных субъекта, чьего милостивого появления я ждала более двенадцати часов подряд. Как бы там ни было, я подчинилась. «Посмотри налево». Я повернула голову. Ассистент нажал на кнопку фотоаппарата, что означало, что они даже не делали снимки сами. Жестом меня попросили посмотреть направо. Еще один щелчок камеры. «Встань». Я встала. «Посмотри на меня». На кого из двоих: на него или на него? «Хорошо, спасибо». И на этом все завершилось.