Это был показ последней коллекции Франческо Сконьямильо: прекрасного и эксцентричного дизайнера, уже снискавшего свою славу благодаря созданию образов для Мадонны и Леди Гаги. Я приехала почти за двадцать минут до начала показа – в то же самое время, когда обычно начинают собираться гости. Мне было искренне жаль, и я не переставала извиняться, но никто меня не слушал – все просто набросились на меня, чтобы подготовить как можно скорее для дефиле. Две маникюрши отчаянно трудились над моими накладными ногтями, которые были приклеены и накрашены в цвета, соответствующие нарядам Стефана, но они никак не хотели сниматься. Парикмахер был просто волшебником: он за две секунды расплел мои косы и при помощи фена придал моим волосам умопомрачительный объем. В эту же самую минуту визажист клеил мне накладные ресницы и наносил иссиня-черный блеск на брови. В последнее мгновение я нырнула в роскошное переливающееся фиолетово-синее сатиновое платье-пальто и босоножки на высокой платформе с сиреневой отделкой, имитирующей мех пантеры, которые дополняли мой образ. Я побежала к подиуму и вышла точно вовремя, пытаясь подавить свой внутренний гнев и спрятать левую руку, на которой маникюрша так и не успела доклеить три последних ногтя.
После показа я подошла к Франческо Сконьямильо, чтобы принести личные извинения. Он отреагировал по-доброму, сказав, что жутко перепугался и был очень счастлив, что, к счастью, удалось избежать катастрофы.
Себ ждал меня в машине, чтобы отвезти в отель. Он сказал: «Видишь, мы справились». Я предпочла оставить это без ответа и не кидаться с нападками. Я сконцентрировалась на том, что сказал мне отец: надо просто использовать этого идиота, чтобы тренировать выдержку. Если Себу было все равно, что кто-то мог посчитать его непрофессионалом, я не могла позволить себе такой роскоши. Я больше никогда в жизни не собиралась опаздывать на показы или иметь что-то общее с типом, подобным ему.
На следующий день, передавая детали и адрес моего последнего показа, агентство также прислало мне электронное письмо от Стефана Янсона. Оно было адресовано всем девушкам, участвующим у него в показе. К каждой из нас он обращался по имени и каждой выражал отдельную благодарность. Он написал, насколько «потрясающими» мы были, и поблагодарил за тот «волшебный» подарок, который мы ему сделали. В письме был постскриптум, адресованный лично мне: «Для Виктуар: Я уверен, что твой отец будет очень гордиться тобой. Я уже вижу, как он представляет тебя на лучших мировых подиумах. У него действительно потрясающая дочь».