– Хотелось бы настоящего дела, а не байды с наблюдением за человеком, которого кто-то подозревает в принадлежности к «серым магам».
– Кто знает, чем это всё закончится, - философски проворчал Штирлиц.
Иван-Доржо Итигилов по обыкновению промолчал. Он не любил пустопорожней болтовни.
В Жуковский приехали засветло, к четырём часам дня, расположились в гостинице «Спасатель», принадлежащей местному подразделению МЧС. Максим вывел на дисплей ноутбука данные об объекте наблюдения, и группа в течение получаса изучала личное дело Арсения Васильевича Гольцова, пятидесяти пяти лет от роду, вдовца, отца двух детей, заведующего лабораторией в Институте лётно-испытательной аппаратуры.
– Вопросы? - осведомился Максим после окончания инструктажа.
– Я так и не понял, чего мы к нему прицепились, - заявил Кузьмич. - Вполне нормальный мужик, ни в чём предосудительном не замечен.
– Начальству виднее, - пожал плечами Писатель.
– Ну, а ты что думаешь, Иван Дрожжевич?
Шаман пососал мундштук трубки, не закуривая; курил он обычно такой едкий табак, что сослуживцы не выдерживали «газовой атаки», поэтому в их присутствии Итигилов давно уже не дымил.
– Странный человек, однако.
– Почему?
– Чувствую.
Кузьмич хмыкнул, посмотрел на Максима:
– Предлагаю найти этого мужичка и просканировать нашим «Беркутом». Сразу будет понятно, сенс он или не сенс.
– Сканер не всегда даёт объективную оценку. Приказано наблюдать - будем наблюдать.
– Да я, собственно, не возражаю.
– Тогда начинаем, - прекратил разговоры Максим. - Поскольку мы не знаем возможностей клиента, работать будем с максимальной осторожностью, чтобы он нас не засёк. Цепляем рации, экипируемся и вперёд. Порядок следования обычный. Микроавтобус поведёт Кузьмич.
– Я бы хотел…
– Отставить пререкания! Полчаса на сборы. Отсчёт пошёл.
Через двадцать минут группа подъехала к Институту лётно-испытательной аппаратуры и заняла позицию.
* * *
Ничего особенно примечательного или демонического в облике Арсения Васильевича Гольцова не обнаружилось.
Чуть выше среднего роста, строен, хорошо сложен, по-спортивному подтянут, выглядит молодо, несмотря на залысины. Глаза карие, волосы тёмные, с проседью, губы крупноватые, но твёрдые, подбородок упрямый. Как заметил Шаман, такие мужики должны нравиться женщинам.
С этим замечанием согласились все. Было в лице, да и во всей фигуре Гольцова, нечто такое, что называется двумя словами: мужское обаяние. Мужик был явно умён, интеллигентен, умел одеваться и следил за собой. Да и выглядел действительно очень молодо, лет на сорок, но никак не на пятьдесят пять.