- Н-нет, - сознался Джимми как на исповеди. Хотя на исповеди он тоже мог соврать, не говоря уж о полицейском участке. - Раз десятый уже.
- Ну тогда вам действительно повезло, - сказал немец. - Такой день, такая девушка...
- Фридрих, вы ведь вроде бы предпочитаете юношей? - ехидно спросил Шпеерзон.
- Мальчик, девочка...
- Какая разница, - машинально закончил Джимми, и его похлопали по плечу.
- Арон, ты опять в очереди! - громко воскликнула женщина. - Сколько раз тебе говорить, развода не дам!
- Я для Йосеньки занял! - оскорбился Шнеерзон. - Как ты могла подумать обо мне такое?! После стольких лет!
- А я больше всего люблю в девушках талию, - вдруг вступил голос с сильным канадским акцентом.
- Угу, ребра одни, - дополнил тот, кого назвали антисемитом. - Другое дело - бедра...
- Одно другому не мешает. Сперва талия, потом бедра, крутые такие, как мандолина... А сверху грудь. Я большую не люблю, а вот так, чтоб в руку помещалась...
В темноте мечтательно замычали.
- Не толпитесь, на всех хватит, - примирительно сказал кто-то незнакомый. - Чур, мне ушки!
- Это вы, сударь, чересчур буквально понимаете выражение "Женщина любит ушами", - сказал опекающий Джимми англичанин.
- Нет-с, я знаю меру. Ну что там возятся! - крикнул нетерпеливый. Джимми никак не мог взять в толк, что ему делать. Уйти, пожалуй, не дадут. И главное, никак нельзя разглядеть рядом стоящих.
- Заколотили на славу! - отозвался прокуренный голос, и на Джимми пахнуло перегаром. - Пожалте, господа, только по порядку, не толпитесь! Барышня лежат и просют!
- Открыли, открыли! - заволновались впереди. - Первый пошел!
- Не всякий раз так повезет, - грассирующий женский голос раздался совсем рядом, но как Джимми ни крутил головой, разглядеть говорившую не мог.
- Анжела, побойтесь бога, - сказал джентльмен. - Пусть и не принято говорить о возрасте, но вы на двести лет старше меня!
- На сто семьдесят девять, сударь.
- Прошу извинить, сбился со счета... И у вас уже три супруга. К чему вам еще и эта девушка?!
- Люблю разнообразие...
Джимми пробила дрожь: он смекнул, что попал в какой-то вертеп разврата. Нет, он сам любил гульнуть, но соблюдал же при этом приличия! От возмущения он выругался и тут же получил негодующий тычок в спину и шипение:
- Тут дамы!
Очередь медленно двигалась. Слышны были крики мадам Шнеерзон:
- Йося, ты будто не мой правнук! Ты будто не можешь удовлетворить девушку! А, о чем это я, ты же правнук Арона...
- Сара!
"Публичный дом какой-то! - думал Джимми, двигаясь вместе со всеми. - Но почему на кладбище? Точно извращенцы".