— Всё понимаю умом, а как сердце материнское заставить больше думать о себе, а не о своей кровинушке? Как закрыть глаза, чтобы не видеть, как катится сын в адскую пропасть? Вот каким он вернётся домой?
— Заключение мало кого делает человеком. Гарантий мало, но остаётся надежда.
Виктору искренне было жаль эту женщину. Ему вспомнилась его покойная жена Даша. Всегда уступчивая и покладистая. Он её любил и уважал за не скандальный мягкий характер. Со стороны всегда казалось, что она полностью подчинена мужу. Даже самому Виктору не сразу стало понятно, что он сам того не ведая, делал то и так, как хотела Даша. Жена умела повернуть разговор, таким образом, и всё выходило так, вроде решение принимал сам Виктор. Он чувствовал себя главой в семье. Не главным, а именно семейной главой и отлично понимал, что в этом заслуга его Дашеньки.
А Люба, думая о новом знакомом, не могла понять себя. Чем Виктор стал ей симпатичен? Своим тактичным молчанием? Вовремя сказанным в поддержку словом? На вид обыкновенный мужчина с уставшим взглядом, но видно, что с больной измученной душой. В осанке он походил на орла с опущенными и уставшими от долгого перелёта крыльями. Люба поймала себя на мысли, что у неё появилось желание, которое она не испытывала раньше никогда и ни к кому. Разве, что к сыну. Ей очень хотелось прижать седую голову Виктора к груди и говорить, говорить ему добрые слова. Чтобы оттаяло его сердце, чтобы распрямились его плечи-крылья, чтобы отдохнула жаждущая тепла душа.
Ей очень захотелось укрыться его тёплым крылом. Спрятаться там от невзгод, обид, от житейских хлопот, которые постоянно выпадали на её женскую долю.
— Да, вам надо сейчас подумать о себе. Даже не ради вас, а ради вашего сына. Вы сильная женщина. Вы всё сможете. Поверьте мне, — Виктор положил свою широкую ладонь на руку Любы, Всё будет отлично у вас, Любаша.
Осталось совсем немного времени до отправления поезда.
Люба с грустью смотрела на подошедший состав. Они с Виктором стояли в стороне от спешащих к вагонам людей, наблюдая за их посадкой.
— Почему вы опять грустите? — спросил Виктор.
Но в его взгляде было видно, что он и сам уже не очень рад подошедшему составу. Люба не ответила, просто пожала плечами. Её не радовало даже то, что вагон, в который они сели, оказался почти пустым.
— Да не любят наш состав пассажиры. Долго идёт, да ещё такая поздняя посадка. Купейные вагоны и то пустуют. А уж плацкарт. Садитесь, где вам удобно. Пассажиры будут завтра к полудню, — объясняла им проводница, раздавая постель, — может, чаю хотите, скоро титан нагреется, принести?