Зашел, вижу, все подушки порезаны. Постель на полу валяется. Матрасы покромсаны. Вещи из шкафа все выброшены. На столе записка. «Если ещё раз пойдешь жаловаться, сожжем твою халупу». Посидел, остыл, взял записку, отнес участковому и чуть не силком заставил его зайти и посмотреть на это безобразие. Говорю ему:
— Составляй протокол!
А он в ответ, — зачем, кого искать? Я уже в крик, — да мне-то что делать? Нам как дальше жить? А он мне, — сам думай. Твой дом, ты и думай! С тем и ушел.
Погоревал я, опять навел порядок, приладил замок и уехал.
Виктор облокотился на стенку купе и посмотрел на Любу. Свет от какой-то проезжающей мимо станции мелькал на её лице. Она внимательно слушала его.
— Люба, почему, в большинстве случаев, беда случается по ночам? Это что, ещё один закон природы? Да?
Вот и этот звонок случился ночью. Звонил участковый и сказал, что дом наш сгорел. Обыденно так сказал, словно спичка ненужная сгорела. Говорит, — можете и не приезжать, дотла сгорела ваша хата.
Плохо нам стало. Мне горько, до слёз обидно. А Даше вызвали «Скорую помощь». Сын предложил продать хотя бы участок. А во мне злость какая-то поднялась. Думаю, почему кучка дерьма в человеческом обличье должна руководить моей жизнью? Говорю, нет, не выйдет так, как они хотят. Фундамент от пожара закалился, ещё крепче будет. Дольше простоит. И меня не сломать! Я новый дом выстрою.
Как же я теперь жалею об этом своём решении. Кому это надо было, кроме меня? Кого это спасло? Что изменилось? — Виктор сделал долгую паузу.
— Изменилось, вот… Но тогда они так моё самолюбие подстегнули, что все деньги, которые на старость копили и на свадьбу сына, все на дом спустил. К следующей весне поставили новый сруб. Взяли отпуск по очереди, да за свой счет ещё прихватили. В общем, всё лето и начало осени, почти не выезжая, жили в деревне.
И Дашенька моя расцвела. И за сердце не так часто стала хвататься. Вроде и забывать всё стали. И урожай выдался хороший и почти всё перевезли в город. Рады были, что без приключений до осени дожили. Настала пора картошку копать. Приехали. Накопали, устали. Только заснули, стук в окно. Оказалось участковый. Я вышел к нему во двор. Тут он меня, как обухом по голове.
— Сын ваш, — говорит, — разбился на машине.
А я стою истуканом, ответить ничего не могу ему. А потом дошло до меня.
— Нет, говорю, быть такого не может! Мы договаривались, что он должен за нами через два дня приехать! Нас и картошку забрать. Это опять проделки соседей начались. Иди, — говорю ему, — с Богом, зря тебя и меня с постели подняли! Шутники! Едрыть их!