— Я говорю правду, всё произошло именно так, как я рассказал, — теряя терпение, заявил Алексей. — При желании можно всё проверить.
— Можно, — согласился майор. — Когда есть вещественные доказательства. Их у тебя не осталось. Кроме обломков вертолёта, разумеется. Я уже всё проверил.
Кедров не нашёлся, что ответить.
— Вертолёт — вдребезги, — продолжил дознаватель, — от экипажа никаких следов, а главного разведчика, то есть тебя, находят живым. Причём, далеко от места катастрофы. Как всё это объяснить? Меня такое обстоятельство наводит на определённые мысли. Пойдём дальше. Шар. Что это? Чьё-то секретное оружие, о котором не знает даже наша контора? Сомнительно. Ну, а таинственная смерть китайцев, вообще не лезет ни в какие ворота! — Головко презрительно усмехнулся.
— Верить или нет — ваше право, — устало выговорил Алексей. — Только ничего другого вы от меня не услышите. Его просто не было, не существовало, не происходило, понятно?
— Ну что же, придётся начать всё с начала, только уже без вранья, — майор был невозмутим.
— Тогда лучше начать с пытки — быстрее добьётесь признания, — съязвил Алексей. У него начали сдавать нервы.
— Не надо собачиться, Кедров.
Головко приступил к допросу по второму кругу. Вопросов была уйма, один хитрее другого. Что ни вопрос — то капкан, расставленный профессионально, и, если бы Кедров попытался что-либо скрыть от дознавателя, у него это вряд ли бы получилось. А правду можно рассказывать до бесконечности, не напрягая мозгов. Поэтому майору не удалось уличить Алексея во лжи, разведчик не был пойман на неточностях. Дознаватель злился, дело принимало запутанный характер. Два часа допроса прошли, по сути, впустую: ни свидетельских показаний, ни фактов, подтверждающих сказанное, ни улик, ни зацепок. Ничего.
Оставался последний вариант — запугать Кедрова. Головко отложил ручку и поймал взгляд Алексея.
— Послушай, старлей, а может, всё было гораздо проще?
— Что проще? — разведчик не сразу въехал в суть вопроса.
— Сценарий твоей сказки менее наворочен, чем ты преподнёс. Можно сказать, он просто банален. Окружение, плен, страх смерти, предательство. В таких грехах признаться ой как непросто! Вполне понимаю. Хочешь, я помогу построить канву, так сказать? Попробую реставрировать правду.
От многочисленных вопросов у Алексея дико заболела голова. Он сжал её руками, как тогда у обломков вертолёта. Это не ускользнуло от взгляда майора, но он не хотел приостанавливать допрос и переносить на следующую встречу. Ему казалось, что приближается развязка, и виток допроса вот-вот замкнётся в кольцо.