— Это к счастью, Илюша. Наш день отмечен сюрпризом!
— Хорош сюрприз — сверкать голой коленкой перед народом!
— Да успокойся ты, право. Сейчас я всё исправлю.
Она взяла мужчину за руку и повела к скамейке, на которой расположилась Ирина.
— Доброго здоровья, — молодцевато произнёс мужчина. — Вы не будете возражать, если мы пристроимся на краешке?
— Минут на десять, не больше, — добавила женщина. — Илья Михайлович умудрился порвать брюки на самом видном месте, а у меня, к счастью, есть нитка с иголкой.
— Конечно, присаживайтесь, — посочувствовала Ирина, вставая. — Я уже отдохнула, пойду дальше.
— Что вы, что вы, — запротестовал Илья Михайлович, положив руку на плечо Ирины. — Отдыхайте, любуйтесь красками лета. Мы мигом, правда, Наденька?
— Придётся постараться.
— Вот и хорошо, вот и прекрасно, — сказал Илья Михайлович, присаживаясь рядом с Ириной.
— Пока Наденька колдует с иголкой, вы с вами познакомимся. Не часто выпадает случай пофлиртовать с прелестным созданием.
Мужчина был по-отечески доброжелателен, от него исходила душевная теплота.
— Вы уже знаете, как меня зовут, смею лишь добавить: фамилия моя Старостин. Мою жену зовут Надежда Викторовна, то же Старостина.
Супруга Ильи Михайловича чуть-чуть приклонила голову и в знак подтверждения приподняла брови вверх. Только теперь Ирина смогла рассмотреть женщину. В кафе сделать это было невозможно, там стоял полумрак, и лицо Надежды Викторовны было в тени. Супруга Ильи Михайловича была по-настоящему красива: стройная фигура, высокая грудь, в глазах не по годам яркая синь, влажные полные губы и девичьи ямочки на щеках.
Ирина не стала дожидаться вопросов и с радостью представилась сама:
— Ирина. — После секундной паузы, добавила. — Ларионова.
Ей сделалось хорошо и комфортно. И хотя она не знала родителей и их ласки, а родительские отношения наблюдала только со стороны, в ней появилась уверенность, что если бы они были живы, то были бы непременно похожи на новых знакомых. Длительное затворничество дало о себе знать: появилось неожиданное желание выговориться, поделиться сокровенными мыслями и посоветоваться. Ирина терзалась сомнениями и не знала, как поступить. Открыться перед этими людьми, рассказать им всё о себе вот так, сразу, было выше её сил. Даже если они добры и отзывчивы. Она предпочла отмолчаться.
Илья Михайлович с одного взгляда определил, что цвет лица у Ирины нездоровый, её точит болезнь, и она нуждается в помощи. Если женщина проводит целый день на набережной, значит, ей нечем заполнить пустоту мучительно длящегося дня, значит, засасывает её печаль и некому эту печаль развеять. По натуре своей Илья Михайлович был сердобольным человеком, и оставаться равнодушным он не мог.