* * *
Шел уже октябрь, прошел месяц после лагеря и оставался еще один до поездки в город, в ШОД, на сессию. А я все думала и думала, вспоминала и вспоминала. Иногда воспоминания захватывали так, что ощущала, будто нахожусь НЕ ЗДЕСЬ. Видела всё вокруг: например, дорогу в школу, дома, деревья, палисадники, траву, небо, но видела непривычно. Не воспринимала! Они были словно нарисованные декорации из фанеры: толкни и развалятся. Я шла и читала Ахматову, которую заставляли учить по программе:
Чтобы сырость октябрьского дня
Стала слаще, чем майская нега…
Вспоминай же, мой ангел, меня,
Вспоминай хоть до первого снега.
[26]Я чувствовала, как иное пространство будто затягивает, еще немного и перестану ощущать землю под ногами. Какая-то старушка, проходя мимо, вдруг протянула и выставила ладонь в мою сторону. Я быстрее пошла вперед, стараясь не акцентировать свое внимание на произошедшем. Поскорее вернуться в реальность, зацепиться в ней за что-то конкретное! Но смутно осознавала, что одной реальности мне уже мало.
Почти каждую ночь видела сны, в основном Геру, иногда Громова и всех понемногу. Нравилось и смотреть сны, и записывать. Они окрашивали день более тонкими, чувственными красками по сравнению с тем, когда снов не было. Жизнь моя шла обычно, и в ней ничего не происходило, только школа, уроки и элитный класс.
Самый странный сон, который запомнился, как мы летели с Герой над болотами, над верхушками деревьев. Гера держал меня в объятиях, и так мы летели, просто, без каких-либо приспособлений. Кажется, мы направлялись обратно, в лагерь, где уже никого не было, кроме осени и поникших деревьев. Но так как Гера обнимал меня со спины, я не всегда была уверена, что это он. Иногда казалось, что Саша.
Я даже начала пересматривать «Титаник». Оказалось, что Гера походил на жениха Роуз, а Саша, конечно, на Ди Каприо. Бросила. Кто-кто, а уж Саша-то точно с тонущего корабля бы меня не спас! Да и я — не Роуз! Хотя, ведь и она! Горе-то какое — любовь умерла! А ведь пережила! Пережила! Да еще вон сколько после него-то!!!
* * *
В тот день на дискотеке Гера все же пригласил меня на танец, после которого мы пошли на залив. Стояли там молча рядом, смотрели на горизонт, на маяк. Я понимала, что нам необходимо начать общаться, но как это сделать и что сказать? Когда по радио включили песню, которую Гера посвящал мне на дискотеке, решила зацепиться за нее.
— Я когда-то ревела, когда ее слушала, — сказала вслух и тут же поняла, это не то.
Никогда не ревела. Да и слово-то какое? Ревела! Я даже не плакала! Употребила такой глагол, чтобы Гере стало понятней! Ведь легче начинать общение с иронии к своему прошлому. Он бы спросил «Почему?», или «С чего у тебя возникло столько негативных эмоций?», или еще, на что можно ответить, но Гера промолчал. Да так, что я почувствовала себя дурой. Не только дурой, но еще и безмозглой идиоткой, которая именно «ревет» над глупыми песнями и выдумывает несуществующие чувства.