Мне нравилось просто говорить, при чем не важно, как Серега это воспринимал. Казалось, когда я говорю, то начинаю что-то понимать, становлюсь к чему-то ближе. Но о Саше я Серёге не говорила, только о Гере или о Костике.
— Чем он тебе нравился? — спрашивал Серёга о Гере.
— Хорошо ухаживал. В начале.
— Я бы тоже за тобой ухаживал! Да попробуй! Ты вон где!
Я не обращала внимания на Серёгины намеки и на вечные упрашивания приехать. Говорить! Откровенно! Вот что важно! Хотя иногда меня тяготила вина, будто изменяю Костику, ведь с каждым днем, я чувствовала, что Серега оказывается всё ближе к грани влюбленности, но, казалась, смогу прекратить это вовремя.
Однажды я получила от Сереги письмо с фотографией. Он оказался ничего, смазливый: светлые волосы, но пепельного оттенка, без золота.
— Что ты написал на обороте? — я возмутилась.
— А что написал? От Сергея!
— Что ты ЕЩЁ написал!
— Ну… «Ведь ты же знаешь, как я тебя люблю, надеюсь, ты скажешь „да“».
Я была зла.
— Чего ты хранишь верность своему парню? Чем он лучше меня?
— Не звони мне больше.
Без Сереги было немного скучно, я не знала, куда себя деть. Он помогал избавиться от навязчивых воспоминаний, а с его отсутствием они нападали на меня все больше. Гера не выходил из головы, и это было настолько странно, ведь в реальности он меня даже не привлекал.
Я вспоминала, что в лагере хотела сохранить с ним отношения, и даже завязала нитку на запястье с желанием «не расставаться». Девчонки утверждали, что если проносить нитку семь дней, то желание обязательно сбудется.
Я не смогла сохранить ее даже полдня. Гера подошел ко мне вечером, сел напротив на скамейку и спросил:
— Что это? — имея в виду нитку, в его голосе чувствовалось напряжение и злость, но я не знала почему!
— Ничего.
В нем всё бурлило, и реально чувствовалось желание меня задеть. Гера просто ненавидел меня!
— Если ничего, тогда я порву, — сказал он с вызовом.
— Не порвешь, — ответила спокойно.
Гера усмехнулся, но взял мое запястье, поддел нитку пальцем и… разорвал.
Это же было на тебя желание! Я страшно разозлилась и возмущенно посмотрела Гере в глаза, а он не отвел взгляда, как обычно, а собрал все силы и стал глядеть на меня прямо.
«Ха! — как будто говорил он. — Я могу смотреть! И столько, сколько пожелаю!»
«Ха! — в свою очередь еле сдержала я улыбку. — Это именно то, что нужно! Смотри мне в глаза!»
Сколько времени перед зеркалом я создавала разных выражений, разных эмоций! И теперь имела возможность показать их все?!
Я даже еще не вошла в раж, еще не смогла убрать улыбку, которая предательски все больше расползалась, как Гера уже не выдержал, резко встал и ушел. Я хохотала.