— Я сменил прическу. Тебе нравится?
— Нравится, — ответила я.
Я знала, что высоких баллов не наберу и вряд ли поступлю туда, куда все стремились, но так же знала, что не наберет их и Гера. Почему-то казалось, что он не умней меня. Кстати, положительных чувств он снова не вызвал, когда видела его на общих собраниях. Это еще больше расширило пропасть внутри меня, ибо реальность полностью не соответствовала тем странным представлениям и снам, которые нападали на меня в одиночестве.
— Сначала сказали твою фамилию, а потом мою! — заметил и сообщил радостно мне Костик, когда объявляли результаты по математике.
— О, это знак свыше! — прокомментировала Дашка, а я же только улыбнулась, ощущая, что внутри, помимо пропасти, начинает разрастаться еще и какой-то блок, который не дает мне вообще что-либо чувствовать.
В общежитии у девчонок собиралось много друзей. Как и в лагере, было много смеха и веселья, но я не могла принять в этом участия, блок внутри меня сковывал все движения и даже, кажется, выражение лица.
Я не могла доверять своим чувствам, каждый раз они оказывались ложными, но чему могла доверять?
Мы фотографировались общей кучей, сзади кто-то встал. Не оборачиваясь, я вдруг ощутила, что этот человек испытывает ко мне очень сильные чувства, я могла бы назвать их «любовью», если бы терпела это слово. В каком-то напряжении, в задержанном дыхании, в чем-то неуловимом любовь читалось наверняка. Но… являлась ли она правдой? Может, мое воображение? Как только затвор щелкнул, я отошла от человека, не зная, был ли это тот мальчик, с которым танцевала в лагере, или кто-то еще. Я теряла почву под ногами.
Единственное, к чему не оставалась равнодушной, так это к поцелуям в подъезде. Я приводила Костика в пролет между этажами и ощущала странную сладость, целуясь именно в этом месте. Но только до того момента, пока вдруг не ощутила, что на самом деле, мне все равно с кем целоваться, и это… ненастоящее…
— Почему ты погрустнела? — спросил Костик.
Я не ответила, потому что не знала, что сказать. Пропасть внутри разрасталась и начинала уже пугать, скоро совсем меня захватит. В тот момент я почти физически ощутила ее прикосновения.
Я подарила Костику карандашный рисунок: я, он, и именно этот подъезд с маленьким окном. Я нарисована спиной, у него — длинная челка, только лица нет.
— Я не умею рисовать лица, — объяснила Костику, а он растрогался, взглянул на меня влюбленно, и я поняла, что абсолютно далека от мира нежных эмоций, что даже не могу их принять.
Для чего меня сделали Воином? Зачем нужна эта… Сила?