Ночью он лежал и весь горел, Гинтари тоже слегла ,скорее не от простуды, а от нервной горячки.
Видя какой у Эдгара озабоченный вид ,как внимательно он слушает хриплое дыхание малыша, женщина дала волю чувствам. Настой подорожника помогал, но болезнь от Волчка не отступала.
Она плакала засыпала и снова плакала, пока Эдгар не прияно решение.Он усадил дитя на лавку ,и сделал надрез над седьмым ребром, сзади, вставил в разрез соломинку. И стал отсасывать болезнь.
У самого кружилась голова, тошнило, но пока не услышал легкого дыхания малыша, не останавливался.
Болезнь от сына отступила.
Теперь надо было лечить жену.
В доме запахло мято и валерьяной, он старался быть, как можно нежнее и чаще ласкаться к жене.
Правда после принятия родов, он некоторое время не испытывал к жене мужского желания.
Он даже сам себе удивлялся, ведь Гинтари сейчас хороша, как никогда. После родов Гинтаре расцвела, груди, так призывно выпирали из рубахи, кожа белая и матовая, словно молоко.
Но однажды видя ,когда в избе было натоплено, что невозможно было спать он встал выпить воды, и увидел, как задралась на жене рубашка. Гинтари лежала раскинув руки и ноги, между ног чернели завитки волос, при светлой коже и косах, брови и интимные места украшали темные волосы.
Эдгар, так ее захотел взять, вот прямо сейчас, сонную податливую, словно воздушное тесто.
Он взял нож и осторожно разрезал рубашку на жене до самого горла.
Груди тяжелые от молока, раскинулись по обе стороны, живот упругий, небольшим холмиком манил кругом пупка.
Эдгар разделся и сначала стал целовать пупок, потом подобрался к грудям, жадно засасывая нежную кожу.Потом стал мять руками эти белые груди. Жена проснулась, а из сосков брызнуло молоко, он слизал его сладкое ,и соленое одновременно.
Но сил терпеть уже не было, и он лег всем теломна любимую, раздвигая бедрами ее ноги.
И ввинчивая свое вздыбленное естество в сладкую влажную щель.
Так неистово он не любил ее даже в медовый месяц.
Он стонал ,забыв про спящего сына, он извивался в судорогах желания, раз за разом тараня желанную цель.
Это было невероятно! Впервые, за многие годы их брака, тело жены отозвалось: она то выгибала спину то подмахивала ему в такт бедрами.
И наконец, спазмы сотрясли их обоих. Она не желала отпускать его, сжимала все быстрее и быстрее своим лоном, а он наоборот стремился проникнуть кАк можно глубже, и там излиться до последней капли.
Они так и уснули ,обнаженными, скинув на пол из под себя полотно со следами бурной страсти, они спали обнявшись. И не не дай бог, кто-то бы пришел с недобрыми намерениями, они так бы и умерли, не расцепив объятий.