Итак, наступил вечер.
После ужина бойцы чистили оружие: после каждой стрельбы полагалось драить карабины до блеска. Рог- даю и мне повезло — за нами не числилось личное оружие, так что мы могли лежать в палатке, набираться сил.
Рогдай дулся на меня в тот вечер. Странным человеком он становился. То, что я для него перестал быть авторитетом, еще можно понять, но завидовать... Завидовать мне и злиться на то, что я лучше стрелял,— смешно. Худо-бедно, я несколько раз участвовал в соревнованиях по стрельбе из малокалиберки. Я ведь старше почти на два года, сильнее.
В палатку ввалился Шуленин — принес махорку. Старшина роты Толик Брагин выдал довольствие за четыре дня. Табак шел по фронтовой норме — пачка «Саранской» в день на четверых или десять «беломо- рнн» на каждого.
Шуленин разложил табак на одеяле — ему тоже не требовалось чистить оружие: сегодня пулемет бездействовал.
И, глядя на его манипуляции, я сообразил, почему он напросился к нам на постой: мы трое — я, Рогдай и дядя Боря Сепп — были некурящие, а табак шел. Шуленин и рассчитывал на наше великодушие. Чтоб как-то компенсировать экспроприацию нашей махорки, он рассказал грустную историю:
— Мой батюшка был культурный, работал фельдшером. Он очень любил меня. Я был один-одинешенек у его жены, у моей матушки, так понимать. Недолюбил отец сына до зрелого возраста — помер. Моя матушка работала кассиршей на станции Кратово — три часа на паровичке до Москвы, рукой подать. Ей доверяли деньги Она тоже меня любила, но тоже померла, хотя парень я еще был неженатый. Скажу по правде, курить начал сызмальства, и не лежит у меня сердце желать вам недоброго. Конфискую махорку в пользу бедных.
— Верни норму,— возмутился Рогдай.— Сидел, сидел на шее матери до восемнадцати лет, теперь махорку жилишь? Давай норму!
— Зачем?
— Сам курить буду!
— Подавись! — Шуленин бросил пачку, хотя полагалось вернуть три.
— Дяди Борина где?
— Он легкими нездоров, он умнее вас,— ответил Шуленин.
После ужина бойцы скопились возле грибка дежурного по роте — ждали почту. За ней отправился дневальный.
Раздача почты — представление. За письмо полагается спеть или станцевать; при полном отсутствии таланта — прокричать кочетом.
У самодельных столов для чистки оружия свирепствовал Прохладный: бойцы отвыкли во время боев и переброски по госпиталям холить карабины. Придирчивость младшего лейтенанта пришлась многим не по душе.
— В тридцать седьмом году,— заявил Прохладный, разворачивая белую тряпочку с шомпола и показывая крохотное пятнышко копоти,— на Дальнем Востоке такое расценивалось как вредительство. Нашего командира батальона за перевод трех винтовок из одной категории в другую под суд отдали.