Он выдрал руку из её пальцев, качнулся назад, отстраняясь ещё сильнее. Волхва глянула слегка растерянно, но ничем больше смятения от резкого движения Медведя не выдала. И ему вдруг интересно стало, знает ли она, что связывало — хоть и недолго — его и её сестру? Понимает ли она, в чём причина его напряжения рядом с ней? Но спрашивать он, конечно, не стал.
— Зря ты говоришь, что кровь твоя ослабела за многие лета, — заговорила она спокойно. — Может, ты и не умеешь теперь обращаться медведем, а сила в тебе его и есть. Никуда не делась. Мать у тебя, видно, непростая была?
— Говорят, обавницей была здешней, — Медведь снова за ложку схватился, как за соломинку спасительную. Что ж так мажет-то его рядом с ней? Надо бы уходить уже. — Хранила мудрость большую нашего рода. И спокойствие в Беглице. Переславе, жене отца моего, правда нашёптывали, что приворожила его, обаяла умениями своими — оттого и не смог он удержаться. Пока у жены понести от него не получалось, он с другой сына зачал. А после отлилась ей обида: в родах умерла. Да там и Переслава почти сразу тяжела стала. Вот так бывает.
— Так она благословение своё жене отца твоего отдала, — улыбнулась Ведана, внимательно его выслушав и даже вздохом тихим не прервав. — Только и взять должна была сначала силу мужскую от него, преумножить. Вот потому ты такой и получился…
Она вдруг потупилась, не закончив.
— Какой? — переспросил он, словно мальчишка, которому всё любопытно.
И у самого улыбка на губы наползла — не удержать. До того забавно она выглядела, словно засмущалась. Да может ли быть такое? Но чуть туманный взор, который волхва вновь на него подняла, сказал, что и правда внутри неё сейчас лёгкое смятение бьётся. И жалеет она уже о случайно брошенный словах.
— Большой, — сощурилась насмешливо. — И силы недюжинной наверняка. Потому и хозяин. Может, не замечал ты, как всё вокруг тебя принимает, и тропки нужные в лесу находятся, когда за зверем ходишь. И следы чаще других встречаешь. Первых погибших ведь ты нашёл?
— Я, — в груди снова всё будто чернотой подёрнулось от тех воспоминаний.
Но больше ничего волхва сказать не успела. Громыхнуло что-то в сенях, дверь скрипнула — надо бы смазать — и, отряхивая с плеч снег, внутрь вошёл Ждан. Захватил с собой и морозного воздуха вихрь, что пронёсся по полу, тронул слабеющей в тепле избы прохладой руки. Брат окинул сидящих за столом взглядом тяжёлым и подозрительным, будто заговора какого ждал. А Ведана так и ощетинилась вся заметно против неприветливого парня: то ли виделись уже сегодня, то ли она острее чувствовала, что в душе каждого творится.