Медведь объял ладонями её талию и вскинул над полом, вдавливая спиной в стену избы. Стройные лодыжки тут же сомкнулись на его бёдрах. Задрался подол, оголяя колени, и Медведь, зацепив пальцами, дёрнул вниз плотный вязаный иглой чулок, неимоверно сильно желая немедленно коснуться обнажённой кожи. Обвёл ягодицы, гладкие, как ариванский шёлк и такие же прохладные. Толкнулся вперёд, вжимая между её ног напряжённую, скрытую только портами плоть.
— Не здесь, — ещё оставаясь на грани разума, чуть охладила его Ведана.
Он отшагнул от стены, удерживая её в руках, и, едва сумев зацепить дверь, чтобы открыть, протиснулся в избу.
Пока Медведь нёс Ведану внутрь, она, пытаясь объять руками его необъятные плечи, скользила губами по могучей шее: за всю ночь не зацелуешь. А так хотелось, так страшно хотелось всего его. Крепкие пальцы почти до боли стискивали бёдра, Ведана чувствовала себя летящим по ветру листком — до того легко было, словно и правда ничего она не весила. Тихо шумел воздух в огромной груди старосты, теснящей её собственную грудь, жаркое дыхание проносилось по виску вместе с шёпотом:
— Сейчас… Сейчас.
Медведь сел на лавку и опустил Ведану на себя верхом. Она прижалась до боли к его паху, наслаждаясь налитой твёрдостью его желания. Он желал её, именно её — теперь она в том и не сомневалась. Медведь поймал губами губы Веданы, заполнил, кажется, всю до горла языком. Она оттолкнула его руки, что бестолково, слишком торопливо возились с застёжкой ворота верхней рубахи. Справилась сама, и быстро избавилась от шерстяной верхницы, бросив её незнамо куда. И тут же большие, словно две чары, ладони накрыли ноющую, тяжёлую грудь.
— Какая ты красивая, — шепнул Медведь, то мягко вбирая в рот и прикусывая нижнюю губу Веданы, то отпуская. — Тонкая. Сломать боюсь.
— Не бойся, — она улыбнулась, шаря пальцами по его поясу, злясь тихонько, что он будто бы на слишком хитрый узел завязан. — Меня многое поломать не сумело. А уж ты и подавно не сможешь.
Он проурчал что-то неразборчиво. Ведана ахнула, как смял ягодицы её через ткань, загрёб горстями почти всю целиком — почудилось. Тонкая полоска пояса отлетела вслед за верхницей, а там и рубахи обе. И всё это время они с Медведем только ненадолго разрывали поцелуй. И в голове вначале плыло пьяно, хоть ни капли медовухи или пива Ведана и не выпила сегодня. А теперь вот колотилось что-то в висках, словно молоточки горячие. Раскаляли её, точно на наковальне, заставляя ёрзать по налитому силой естеству Медведя. И хохотать хотелось от какого-то безумного восхищения и предвкушения, что переполняло её, словно реку в паводок.