Спина Датчанина на миг стала каменной, он коротко обернулся через плечо.
— Так и знал, что меня винить в том случае будешь, — он встал у двери рядом с дочерью. — А ведь не я их по вашему следу тогда отправил. Кто-то из поместья. Может, брути. Выяснить я так и не смог. Но бойню вы возле моего охотничьего дома устроили знатную.
При этих словах бонд упёрся взглядом в Асвейг, словно давно уже понял, кто был тому причиной. Ингольв его интерес заметил, и беспокойство пронеслось по его лицу. Всё ж после тинга слава о ней ходила не слишком хорошая, пусть и провела она тот ритуал только ради справедливости и правды.
— Кто как может, тот так и защищается, — викинг натянуто улыбнулся. Взглянул на тихо стоящую за плечом отца Хельгу и та улыбнулась в ответ. Взгляд её метался по всем гостям, но неизменно возвращался к нему.
Кажется, за эти два года, девушка совсем вошла в ту пору, когда ни один здоровый мужчина глаз от неё отвесть не может. И всё в её облике манит: даже лёгкая худоба, вызванная, видно, не слишком сытой жизнью последних месяцев. Вон, и Эльдьярн посматривал на Хельгу с благосклонностью, больше, думается отеческой, но кто его знает. А что уж говорить о Змее, который и вовсе глаз с неё не сводил, хоть и пытался время от времени поглядывать в сторону.
— Это верно, — согласился Кнут и наконец открыл дверь, видно, приняв решение всё же впустить гостей в дом. — Да только, сам знаешь, проблемы мне сейчас нужны меньше всего. И так едва концы с концами сводим. А если ещё и конунг на меня осерчает…
— Не беспокойся, Кнут, — попытался быть доброжелательным Ингольв. — Просто выслушай меня. А там решим что-то.
Кнут крякнул с сомнением, пропуская всех внутрь, и провожая Асвейг подозрительным взглядом. Даже не по себе стало.
— Ну, что ж, выкладывай, что есть у тебя ко мне, — проговорил и плотно затворил дверь.
Кнут не поспешил угощать гостей с дороги. Показалось даже, в том, что в дом пустил, уже и заключается его самая большая милость. С сильным подозрением он посматривал на Ингольва, который первым сел на лавку у стены, дожидаясь хозяина. Тот опустился напротив, выжидательное выражение на его лице стало острее.
Все разместились вокруг, только Хельга задержалась где-то, но скоро тоже присоединилась к остальным. В доме было прохладно: похоже, слишком не топили. И не чувствовалось, как было раньше, тепла и уюта жилища, в котором рады гостям.
— Ложись спать, — просто сказал он, не глядя на неё. — Я скоро вернусь.
Быстро отмыл подсыхающую кровь, оделся и ушёл: настолько сильно давили сейчас на него стены. Сторонясь ещё шумного застолья, Ингольв спустился к морю и остановился, чувствуя, как начала трогать ступни холодная вода. Долгий путь и неурядицы по дороге, договор с Кнутом, к которому он был готов, но обернувшийся неожиданной свадьбой, странное разочарование и недовольство — всё это наводило тягостный беспорядок в мыслях. Нужно было прийти в себя, избавиться от злости и двигаться дальше. Ингольв скинул одежду и быстро, чтобы разогретое выпитым мёдом и соитием с Хельгой тело не успело взбунтоваться, вошёл в тёмную пенную воду. Почти ледяную, но живительную. Крепко схватило кожу холодом и солью, горечью осел вкус моря на языке. И правда, стало легко. Будто упал ненужный груз и голова прояснилась. Назад не повернёшь: что сделано, то сделано.