Ингольв медленно положил ладонь на колено Асвейг, чуть сжал — а та сразу и зарделась, хоть чего уж теперь стесняться.
— Я ошибся, Кнут, — проговорил он так же ровно. — Думал, легко оно, нелюбимую в жёны брать. Но оказалось, это совсем не так. Прости меня за Хельгу.
Датчанин покривил губами, словно боль у него где стрельнула.
— Нехорошо вышло, да. Но думается мне, не женись ты на ней, а всё равно рано или поздно это случилось бы. Ты просто так отсюда не ушёл бы. И Змею дочь моя сразу к душе пришлась: только слепой не видел.
— Я могу… — начала было говорить Асвейг.
Но одним только взглядом Кнут остановил готовое сорваться с губ девушки предложение. И её, видно, совесть давила, и мучилась она тем, что случилось, не меньше других.
— Не обещай ничего, — бонд покачал головой. — Я понимаю, кто ты. И что можешь сделать. Но не хочу, чтобы дочь моя возвращалась только благодаря сейду, — он вздохнул. — Да и что ждёт её тут? Муж, который её не любит и в сторону другой всё смотрит? Тот, кого она полюбила, но который с ней быть всё равно не может, не убив её? Такова, значит, была воля богов на её судьбу.
Девушка склонила голову, коротко глянув на Ингольва. Тот не стал упрекать её за опрометчивое решение предложить запретное бывшему хозяину поместья. Никому это не поможет, верно.
— Я не прогоню тебя, Кнут, — вернулся он к более безобидному разговору. — Хоть и будет здесь другая хозяйка. Если захочешь вольным работником быть, заняться покупкой рабов и тем, чтобы следить за ними, то оставайся.
Датчанин прищурился, разглядывая его. О чём-то подумал крепко, но, верно, не о том, чтобы отказаться от предложения. Что-то другое озадачило его. И, возможно, удивило.
— Ты изменился, — проговорил он наконец. — Две зимы назад ты просто убил бы всех здесь и забрал бы, что тебе нужно. А сейчас… Мне кажется, ты становишься похожим на отца больше, чем кто-то мог бы о том подумать. Только плохо, что путь ты выбрал опасный. Не для себя даже, а для тех, кто с тобой. И для неё тоже.
Датчанин указал взглядом на Асвейг.
— Я знаю. Но больше всего я ценю, если кто-то без сомнений решает разделить этот путь со мной.
Асвейг ощутимо прижалась к его плечу. Ни слова больше она не сказала, а чувствовал он все её мысли. Знал, что и страшно ей, и тревожит её то, что свершится так или иначе. Но она решила быть с ним рядом, и за это он всем теперь готов был перегрызть за неё глотку.
— Спасибо, что разрешил остаться. Я не откажусь. Всё ж знаю этот дом хорошо. И, если ты решишь уйти, то буду хранить его дальше, — сказав это, Кнут встал и, улыбнувшись напоследок Асвейг, неспешно вышел, оставляя их одних.