«Вот же, Демон! Что бы ни происходило, — сосредоточен, решителен и… насмешлив!»
Мы вошли с Визардом в огромный огненный круг, а через мгновение вышли в сверкающий чистотой, белизной и каким-то голубоватым свечением небольшой холл, где нас встретили и проводили в нужную «палату» ассистенты целителей. Я поняла это по слишком молодым и растерянно-испуганным лицам. Опытные доктора, ну, или как тут, целители, остаются внешне спокойными при любых обстоятельствах.
Чувствовала я себя вполне хорошо, голова вскружилась в момент шага, но потом, уже в целительском корпусе, все пришло в норму. Ректор удовлетворенно кивнул головой.
Я ожидала увидеть в целительской в качестве главного врача пожилую, строгую, красивую лекарицу, командующую направо и налево своими молодыми ассистентами и адептами факультета целительства. Но навстречу ректору (а заодно и мне) вышел очень пухлый, если не сказать — толстый, высокого роста молодой мужчина с огненно-рыжей бородой, но совершенно лысый. На нем было надето что-то вроде комбинезона из светлой, на вид — жесткой ткани, отчего он напоминал какого-нибудь полусумасшедшего хакера-ученого из фантастических боевиков. На ногах — что-то вроде бахилл. Завершала образ абсолютно точно земная, старая курительная трубка, которую он гонял во рту, не прикуривая.
— О, землячка! — радостно произнес он приятным баритоном при виде меня и забавно потер пухленькие, неожиданно небольшие кисти рук друг о дружку, будто мыл их, а затем слегка поклонился и протянул правую руку мне. — Гарри… м-м-м… Георгий Пшеничный.
— Даша, — пожала я его руку и слегка улыбнулась.
— Не отвлекайтесь, профессор, — строго окликнул ректор, — успеете еще познакомиться. Всех ассистентов и адептов, кроме тех, кто пришел со мной, — вон из корпуса!
Стайка молодых целителей в светлой форме беспрекословно выпорхнула из палаты, а затем и из корпуса. Ректор кивнул братьям Громи, и те быстро проверили, все ли выполнили приказ ректора. Все было, кажется, в порядке.
Мы подошли к кровати, на которой лежал Даниэль. Узнать его было трудно. Он всегда был стройным, но теперь, менее чем за час, исхудал чуть ли не вдвое. Лицо посерело, осунулось, под глазами и скулами легли черные тени. Губы пересохли и покрылись струпьями. Его шикарные темные длинные волосы теперь висели износившейся мочалкой. Данил был в сознании, но не реагировал на происходящее вокруг. У него просто не было сил. Они истаивали в нем — слишком быстро.
На Делисию было страшно смотреть. Красавица будто подурнела, ее бело-серебристые волосы казались сейчас седыми прядями скорбной сгорбившейся старухи, заламывающей руки и что-то шепчущей в полубезумии. Велерика стояла чуть в стороне — мрачная, с расширившимися от ужаса и неверия глазами.