А силы у нее, видно, немерено! Один ритуал для мастера Даниэля чего стоит! Там я бессовестно ее обманывал: я совершенно не был уверен, что у нас всех, что у нее что-то получится. Я схватился за последнюю надежду, как за соломинку! И хрупкая соломинка-блондинка оказалась сильнее многих!
Новая волна боли прервала поток мыслей. Через портал я поспешил немедленно прибыть к Гарри, бородатому лысому целителю.
— Визард? — удивленно встретил меня толстяк, — что-то случилось? С мастером Даниэлем все в порядке, теперь он быстро поправится, я ему своих фирменных снадобий наготовил. Кстати, как там новенькая, Даша? Мне показалось, она переутомилась, но вы так быстро с ней исчезли…
— Гарри! — перебил я профессора. — Раз я к тебе явился, значит, надо. Вот, — я протянул левую ладонь, — рука болит невыносимо. Сделай что-нибудь.
При каких обстоятельствах я получил ожог, я рассказывать не торопился. Если уж целитель потребует, придется поведать, но без подробностей. Гарри — не болтун, распространяться не станет, но от его шуточек я потом никак не спасусь.
Георгий Пшеничный, как обычно перед работой подкурил трубку, и не спеша стал осматривать мою ладонь. Сперва — не вооруженным глазом, потом взял какие-то свои кристаллы и разглядывал через них. Сначала хмурился, потом хмыкнул, лукаво взглянул на меня.
— Все ясно, господин ректор, иномирное вещество. Я больше скажу — наше, земное. Химические реактивы для волос. Это что же такого натворила новенькая адептка, что вы ее за волосы решили оттягать? А ей и защищаться не пришлось — все само собой получилось!
— Гарри! Хватит болтать. Помоги сначала! Болит так, что глаза на лоб лезут!
Георгий, похихикивая в свою рыжую бороду, начал доставать из шкафчиков разные баночки, скляночки, мешочки.
— Придется тебе потерпеть. Обезболивающее зелье с лечащими свойствами буду готовить сейчас. Предвидеть подобные травмы не мог, извини.
— Действуйте, профессор, действуйте! — пытался я намекнуть на то, что лучше бы ему заняться производством исцеляющего зелья молча. Обычно меня забавляет безобидная болтовня и подначки Георгия, но сейчас я понял, что все больше раздражаюсь и могу сорваться. Однако обижать друга совсем не хотелось. Я злился на себя, и вымещать это на Гарри я не имел права.
Но не зря я считаю Гарри и гениальным целителем, и хорошим товарищем: он, будто прочтя мои мысли и настрой, замолчал, посерьезнел и принялся, посасывая трубку, растирать в чаше какие-то травки, добавлять туда порошки, жидкости и смолистые субстанции, при этом шепча свои целительские заклинания. Минут через семь он поднес к чаше один из многочисленных своих артефактов из драгоценного голубого кристалла, удовлетворенно кивнул сам себе и выдохнул: