Чем дольше находились в клубе, тем ей сильнее казалось, что она задыхается в этом душном помещении. Глупые вопросы одноклассниц, резкие ответы мужчины, жадно сжимающего ее талию, ласково прикасающегося к светлым длинным прядям волос. Плохое предчувствие не давало покоя, и она волновалась, вытирая вспотевшие ладони о платье. Чувствуя, что в ней поднимается паника, решила пойти в дамскую комнату, но вдруг услышала:
– Рита, хочешь домой?
Радости не было предела. Прочистив горло, она из-под пушистых ресниц посмотрела на напряженное лицо мужчины и тихо произнесла:
– Очень хочу.
Сергей кивнул и, поднявшись, предложил ей руку. Схватив его ладонь, девушка машинально прощалась со всеми, следуя за Волковым. Чувствуя, как ее спину прожигают ненавистью и яростью, она захотела знать, от кого ждать возможного удара в спину. Резко обернулась и встретилась с горящими глазами Михаила, с такой обидой и отвращением смотрящего на нее, что Соркина поняла – он не успокоился. Она сделала только хуже. Поткин принял ее действия как вызов, посчитав, что Рита унизила его тем, что пришла с другим, когда с ним пожелала быть только друзьями.
Резко отвернувшись, чувствуя напряжение в руке Волкова, она посмотрела на него, и, увидев ярость во взгляде мужчины, гневно смотрящего на Поткина, четко осознала, что мира и дружбы здесь не будет. Она все испортила.
Следуя за Сергеем по лестнице, Маргарита переживала, чем закончится их вечер. Охотник был зол, и пусть внешне он не показывал своих эмоций, но темно-синие ледяные глаза излучали ярость и жажду, каждое движение было резким и четким, и это вызывало страх.
Наши дни
Маргарита
Прошло четыре дня, а казалось, что две недели. Теперь Охотник вновь был моей тенью. На следующий день после поцелуя я увидела жесткого, сурового телохранителя, видящего во мне только работу. Не знаю почему, но в груди теплился тяжелый осадок и даже боль, но я отбросила эти мысли в сторону. Пусть так. Вероятно, он понял, что не стоит играть в жестокие игры. Неважно, что и почему, так будет лучше.
Но, несмотря на его равнодушие, когда я выходила из палаты Ивана, чувствовала его гнев, замечая, что он сдерживался, но, тем не менее, ничего не говорил, что пугало. Я знала, что Охотник тяжелый человек, а также, что он очень терпеливый, способный держать все в себе. Главное, когда взорвется, не быть рядом, чтобы избежать катастрофы.
Сейчас мы вновь ехали из больницы. Мужчина молчал, и я тоже, стараясь не издавать ни звука. Уже подъезжая к дому, у него послышался звонок. Он взял трубку, но как только я собралась выйти, не желая мешать, автоматически закрыл двери, не выпуская меня, продолжая говорить: