— А белые рыцари тоже погибли? — спросил её сын, посмотрев снизу вверх, как может смотреть лишь дитя, не отягощённое бременем лжи и лицемерия, а принимающее всё за чистую монету.
Женщина открыла, было, рот, чтобы как-то ответить на вопрос, ответа на который она на самом деле не знала, но ей не удалось этого сделать.
— Молчи, несчастная! — проговорил у неё над ухом глубокий, спокойный и одновременно грозный голос. — Молчи, пока не нагрешила ещё больше и не навлекла на себя и чад своих проклятие Благой Великой Матери!
Женщина и оба её ребёнка в страхе обернулись. Позади них стоял священнослужитель в длинных чёрных одеждах, золотой шапке и с посохом в руках. За ним в позе почтительной покорности согнулся крючком тощий мелкий служка, державший под мышками переносную складную конторку и огромную книгу.
— Простите меня, святой отец! — пролепетала женщина. — Я только рассказывала детям о Благой Великой Матери…
— Как посмела ты, недостойная, пересказывать своим невежественным языком то, что дано трактовать лишь посвящённым? — с тем же ледяным спокойствием спросил священнослужитель. — Знаешь ли ты, что искажение святых преданий, это грех ещё более худший, чем язычество?
— Я не хотела ничего искажать, — затрепетала перепуганная женщина. — Я всего лишь пересказала то, что слышала и знала о благой Великой Матери с детства! Все знают историю о наказании тысяч грешников, когда руки её пали на их головы…
— Ах, вот как? — голос священника загремел уже грозно. — Так ты упорствуешь и продолжаешь говорить ересь, несмотря на моё предупреждение? Довольно! Ещё одно слово и храмовая стража бросит тебя в темницу за оскорбление веры! Даю тебе последний шанс — немедленно раскайся и не возражай больше даже в мыслях, иначе не будет тебе оправдания.
Он поднял свой посох, и женщина подумала, что сейчас он ударит её этой тяжёлой палкой усыпанной драгоценными каменьями. Она упала на колени, прижав к себе детей и рыдая в голос от охватившего её ужаса! Удара не последовало. Священник опустил посох и долго молча, смотрел на женщину и двух её детей, плачущих у его ног.
— Вижу, что раскаяние твоё искренне, — проговорил он чуть более мягким голосом. — Благая Великая Матерь прощает тебя, но за совершенный грех тебе придётся заплатить, чтобы искупить вину перед той, которую мы почитаем превыше всего и вся в этом мире. Итак, за искажение предания о падении рук Великой Благой Матери ты заплатишь в казну храма тысячу монет.
— Но!..
— За присвоение себе права излагать и трактовать истины веры, ты заплатишь ещё тысячу монет.