Его внимание опустилось ниже, словно он не мог остановиться, к биению ее пульса у основания шеи. Он был частым, и чем дольше он смотрел, тем быстрее кровь бежала под ее бледной, покрытой веснушками кожей.
С чего бы это? Да, ей было страшно, но он был здесь. Он оберегал ее. Он не позволит ей пострадать.
— Тебе нечего бояться, — он поднял на нее глаза, следуя импульсу, которому обычно не следовал. Импульсу утешить. — Я никому не позволю причинить тебе вред.
Она снова моргнула, ее ресницы были красновато-золотыми, а глаза цвета осенних листьев.
— Что это было?
— Эта тень? Возможно, просто птица.
— О, — она сглотнула, и он снова обратил внимание на ее шею, наблюдая за ее движением. — Ты уверен, что это не самолет?
У нее была очень длинная, очень изящная шея. На самом деле, теперь, когда он думал об этом, все в ней было очень длинным и очень элегантным.
— Нет, это определенно была птица.
— Это была шутка, — ее голос звучал немного хрипло. — Ну, знаешь, птица, самолет, супермен.
Какого хрена ты думаешь о том, какая она изящная?
Хороший вопрос, на который у него не было ответа.
— И не очень смешная, — он оторвал взгляд от ее шеи. — По крайней мере, мне не смешно.
Ее рыжеватые брови слегка приподнялись, становясь все более выразительными, когда она нахмурилась.
— Ты когда-нибудь смеешься?
— Не часто, — и действительно было так. Юмор, по его мнению, переоценивали.
— Буду знать, — Грейс многозначительно посмотрела на его руку, лежащую у нее на груди. — Теперь ты можешь меня отпустить.
Да, действительно должен. Тем более что опасность миновала. И все же он обнаружил, что почти не хочет этого. Он почувствовал ее запах, теплый, сухой, слабо сладкий, как яблоневое дерево, оставленное сушиться под жарким солнцем. Ему это нравилось. Это напомнило ему об разведках, которые он проводил вместе с братьями, когда они были еще детьми, после того как их усыновил Ной Тейт и привез на свое ранчо в Вайоминге. Где они отправлялись исследовать тропы Теневой вершины, горы позади ранчо. Иногда они ночевали под звездами и разводили костры, а когда на следующее утро он натягивал одежду, ткань пахла дымом.
Что-то странное шевельнулось в его груди, какое-то чувство, которое он не понимал и не хотел понимать.
Лучше не думать о том, что это было. Лучше вообще не думать о прошлом.
Он убрал руку и отступил назад, давая ей немного места. Стараясь не замечать выражения облегчения, промелькнувшего на ее лице, она быстро прошла мимо него, как будто не могла дождаться, чтобы уйти от него.
Ты напугал ее.
Ну да. Он знал, что так надо. Ну и что? Если бы она не испугалась, то не приняла бы это всерьез. Но так лучше. Он собирался дать ей всего десять минут, чтобы собрать вещи, а потом им придется уйти, потому что они не могли оставаться здесь. В этом он уже был полностью уверен.