Она не сводила глаз с шеи Лукаса, стараясь не дышать. Стараясь не вдыхать его восхитительный запах. Стараясь не задавать все вопросы, которые внезапно возникли в ее голове, потому что он собирался еще что-то сказать, и она хотела знать, что именно.
Вместо этого она смотрела на его пульс, ровный и уверенный. И он не дрогнул, даже когда она подняла руки, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу его рубашки.
— Я был зол на него, — неумолимо продолжал Лукас. — Я любил стрелять по мишеням, и он всегда был за то, чтобы улучшить наши навыки владения оружием. То оружие было идеальным для меня, и, хотя оно было дорогим, он мог себе это позволить. Я даже предложил накопить на него сам и купить, когда у меня будут деньги, но он отказался. Я нашел коробку спичек, притащил ее к задней части конюшни, вместе с парой любимых папиных рубашек и охотничьим ножом, и поджег их.
Ей пришлось посмотреть на него, и она почувствовала, как его взгляд пронзил ее насквозь, словно ее ударили битой по голове. Потому что весь этот жар внутри него пылал, такой же яркий, как огонь, который он продолжал разжигать.
— Пожар охватил конюшню, — его слова были твердыми и холодными, как ледяной ком. — Там были лошади, и они, должно быть, учуяли дым, потому что испугались и заржали. Я попытался сам потушить огонь, но не смог. Он был слишком большой и сильный, — он даже не моргнул, глядя прямо на нее. — Я запаниковал и побежал за папой, и, к счастью, нам удалось вывести лошадей до того, как они сгорели. Но они не смогли спасти конюшни. После этого папа сказал мне, что, если я не научусь контролировать себя, он отправит меня обратно в приют. Он сказал, что я опасен, переменчив. Что я должен научиться дистанцироваться, быть отстраненным, иначе однажды я могу убить кого-то еще.
Грейс застыла, не в силах пошевелиться. Не в силах отвести взгляд от его интенсивного взгляда. У нее перехватило дыхание, тяжесть давила на грудь, как будто каждое его слово было камнем, и все эти камни были навалены на нее.
Рассказывал ли он все это Гриффину? Но у нее было чувство, что она уже знала ответ. Нет, не рассказывал.
Не в силах вынести этого, она отвела взгляд, уставившись на вторую пуговицу на его рубашке. Всего две, и она оставит его в покое. Его кожа была так близко к кончикам ее пальцев, так болезненно близко…
— Зачем ты мне все это рассказываешь? — спросила она, когда он не ответил.
На мгновение воцарилось молчание.
— Итак, ты знаешь, почему я сказал то, что сказал вчера. Так что ты понимаешь, что я не могу дать тебе то, что ты хочешь, Грейс. Я никогда не смогу дать тебе этого.