Этот человек был огнем, а она — топливом для его пламени.
Одной рукой он расстегнул молнию на джинсах, и она попыталась помочь, отчаянно пытаясь дотронуться до него, но он отбросил ее руку. Затем он раздвинул ее ноги, его стройные бедра оказались между ними, а джинсы терлись о внутреннюю поверхность ее бедер. Ее дыхание было диким, неуправляемым, и ей снова пришлось дотянуться до его широких, сильных плеч, чтобы было за что держаться, потому что знала, что скоро разорвется на части. В любую секунду.
Он наклонился, и она почувствовала головку его члена, пробивающуюся сквозь чувствительные складки ее лона, ударяющуюся о клитор, и она задохнулась, как будто получила удар в сердце, а оргазм завис прямо там.
Его пристальный взгляд сжигал ее заживо, пристально наблюдая за тем, как он трется о нее, будто зная, как близко она была, и все же намеренно держал кульминацию вне ее досягаемости. Она услышала, как начала умолять, беспокойно двигаясь под ним, почти крича от разочарования.
А потом, когда ей показалось, что она больше не выдержит, он толкнулся в нее, сильно, горячо, Боже, так сильно. Оргазм накатил на нее еще до того, как он наполовину вошел внутрь, расплющив ее под тяжестью своего тела, и вырвав хриплый крик из ее горла.
Лукас не остановился. Он продолжал толкаться, растягивая ее, заставляя ее чувствовать жжение, заставляя ее внутренние мышцы сжиматься вокруг него, как будто она была готова к большему, а не лежала, ошеломленная самым интенсивным оргазмом в своей жизни. А затем он сделал все еще более интенсивным, сжимая ее бедра и раздвигая их, скользя глубже, вытягивая из нее еще один безмолвный стон, пока он не вошел так глубоко, как только мог, и она смогла почувствовать его везде.
Его дыхание было хриплым, кожа блестела от краски и пота, дикий взгляд на его лице делал что-то с ней, заставляя ее собственный голод возрасти снова. Что было невозможно, поскольку она всегда испытывала только один оргазм за раз. Но ее тело, очевидно, этого не знало. И когда он начал двигаться, выходя, а затем входя в нее, жестко и глубоко, со всей яростью, нарастание другого оргазма стало неизбежным.
— Лукас, — прошептала она прерывающимся голосом. — Боже мой!
Он ничего не сказал, но выражение его лица было диким, как будто он намеревался разрушить ее, уничтожить, и ничто не могло остановить его. Он начал толкаться сильнее, его жетоны раскачивались в такт его движениям и касались ее груди, и она обнаружила, что выгибается навстречу ему, двигаясь вместе с ним, ее ногти впились в твердые мускулы его плеч. Наслаждаясь гладким скольжением в нее его члена.