Она что-то шепчет, но я слишком озабочен её руками, чтобы услышать.
— Что?
— В августе два года назад, — повторяет она, продолжая шептать.
Август. Два года назад.
— Какого? Какого чёртового августа, Софи? — мой живот сжимается, когда наши глаза встречаются.
— Пятнадцатого августа, — она запинается на «пятнадцатого».
Спустя почти семь месяцев с того дня, когда она покинула меня и остальную часть Шелтон Бэй.
Адреналин разносится по моему телу, пока я смотрю на неё. На застывшие в глазах слёзы, на дрожь её губ и комок в горле, когда она тяжело сглатывает.
Это ничем не отличается от жжения в моей груди и того, как сжимается желудок.
— Она моя?
Она вздрагивает, и слезинка скатывается по её лицу.
— Софи. Она. Моя!? — кричу я, опираясь на дверной проём позади себя.
Она колеблется, но, когда я уже начинаю задумываться о том, чтобы прижать её к стене и заставить ответить, она кивает. Всего лишь движение, но его достаточно для ответа.
Хотя, нет. Чертовски недостаточно.
— Да или нет, Софи. Это не так сложно.
— Да, — пищит она, — Мила твоя.
Я делаю глубокий вдох и качаю головой. Оттолкнувшись от двери и шагнув назад, я начинаю:
— Ты… — сглатываю комок в горле, — я не могу, чёрт побери, даже смотреть на тебя сейчас.
Её плач преследует меня, когда я ухожу, и первый раз в жизни, я не виноват. Я не сделал ничего, что могло её ранить.
Она забрала часть меня. Мою дочь, человека, которого я помог создать, человека, являющегося буквально частью моего сердца. Она забрала улыбки, воспоминания и смех. Она забрала жизнь. Она забрала кого-то моего. Без слов или даже намёка. Она украла её у меня.
— Чёрт! — кричу я в ночь, прислонившись к крыльцу. Я едва помню, как возвращался сквозь лес.
— Что? — Тэйт выходит через заднюю дверь, а за ним Эйден, Кай и Лейла.
— Коннер? Что не так? — моя младшая сестрёнка выходит вперёд.
— Она забрала её. Она забеременела и забрала мою дочь, — я бью по перилам.
Мне нужен выход из этого. Дерьмо. Я могу почувствовать, как гнев горит в моих венах, отчаянно пытаясь выйти. Я никогда не чувствовал гнев или боль, или предательство, которое жалило бы настолько остро.
Девушка, которую я так сильно любил и которой хотел дать всё, что она захочет, так чертовски впечатляюще разбила моё сердце.
— Дерьмо.
— Моя! И она забрала её! — мой голос надламывается, а я цепляюсь за почтовый ящик до боли в мышцах.
Гнев стекает по моим щекам горячими слезами, потому что я недостаточно горд для этого. Недостаточно горд, чтобы не позволить своей семье увидеть эту боль.
Два с половиной года. Я даже не мог догадываться, что потерял из-за неё.