Я провожу руками по её плечам и беру её за руку. Она переплетает свои пальцы с моими, и я сжимаю их. Поглаживаю большим пальцем по её запястью, и она вздрагивает.
— Почему ты дала ей мою фамилию? — мне нужно знать. Это волнует меня до чёртиков с тех пор, как она открыла её.
Софи поворачивается ко мне лицом, наконец оторвав глаза от Милы.
— Я не собиралась, — признаётся она тихо. — А потом она родилась, и всё. Кон, она выглядит в точности, как ты. Тогда я поняла, что она Бёрк больше, чем Каллахан.
— Меня нет в её свидетельстве о рождении? — моё сердце сжимается, пропуская удар.
— Нет, — её голоса почти не слышно. — Хотя тебя можно добавить. Я посмотрела на сайте округа. Мы можем назначить встречу и добавить тебя. Ты просто должен присутствовать, чтобы подписать его.
— Ты сделаешь это?
Она перестаёт смотреть на мои ноги и встречается со мной взглядом.
— Если ты спрашиваешь, то совсем не знаешь меня.
— Иногда я задаюсь вопросом, знаю ли тебя, — отвечаю я честно. — В одно мгновение ты девушка, которую я помню... а в следующее — совсем другая. Я не уверен, что всё ещё знаю тебя, Соф.
— Как и я, — она отводит взгляд. — Я так долго, так чертовски долго была мамой, что даже не знаю, осталась ли та Софи. Звучит глупо, знаю, но это правда. Я не знаю, как быть кем-то, кроме мамы, и это сбивает с толку.
Она сглатывает.
— Я столько вложила в Милу, что иногда кажется, что для себя у меня ничего не осталось. Я люблю её, но мне стыдно за то, сколько раз я хотела, чтобы кто-нибудь забрал её, когда мне нужно было подышать. Она была слишком маленькой, когда папа был в порядке, а когда она подросла, он был слишком болен. Я никогда не оставалась ночью одна до возвращения сюда и твоей помощи.
— Никогда? — интересуюсь я. — А как же Сти?
— Он находился вдали чаще чем здесь. Она не знает его. Всегда были только я и Мила. Она могла бы иметь большую семью всё это время, если бы я только вытащила голову из задницы. Была бы помощь, в которой я нуждалась, но, что более важно, у неё был бы ты, — она смотрит на меня, борясь со слезами. — Я была так глупа.
Я прижимаю её к своей груди. Мне нечего сказать в ответ. Я не могу сказать ей, что она не глупая, потому что она такая. Не могу сказать ей, что она не ошиблась, ведь это так. Она сделала несколько огромных ошибок.
Ничто этого не изменит. Мы оба знаем это. Чувство вины написано на её лице. Оно появляется, когда она смотрит на меня. Оно пронизывает её слова, когда она разговаривает со мной.
Я не могу избавить её от этого чувства. Я даже не хочу пытаться, потому что она должна чувствовать это. Если есть что-то, чего она заслуживает, то это чувство вины. Сомневаюсь, что смогу избавить её от него, даже если бы захотел. Оно так сильно укоренилось в ней, что может остаться навечно.