— И ты упал с небесного? — высказала догадку Ленка.
— Ум твой с красою поспо... ик! — одобрил незнакомец.
— Почему же именно здесь? Чуть меня не убил...
Парень сфокусировал расслабленный взгляд на девушке.
— Ты одета, как пифия... Не знаю тебя... — Летун встревожился. — Что тут произошло? Ты кто?
— Пифия, лепёшка. — И прыснула, ведь хотелось сказать «блин», а вышло не пойми что.
— Тогда ты издеваешься. — Юноша посуровел и как-то заметно протрезвел. — Где ж мне ещё падать, как ни у собственного святилища?!
Сверху свистануло, и на голову пьянчужки обрушилась кифара. Хруст смешался со звоном струн. Парень рухнул ничком, отскочивший от макушки инструмент загрохотал по плитам, извлекая прозрачный звук. Наступила гробовая тишина.
— Гермес, твою за ногу!.. Шутничок... — выдавил златокудрый юноша, снова садясь на корточки и тряся головой.
— Так ты кто, Аполлон? — прошептала Ленка.
— Склонись, смертная! — с какой-то брезгливостью проговорил парень и пополз на четвереньках за кифарой.
Девушка пошатнулась. Ей чрезвычайно захотелось присесть и обо всём подумать. По краешку сознания проскочила мысль, что всё вздор, всё глупость и... Ленка плюхнулась в обморок.
Когда она очнулась, ощутив спиной прохладу плит, над ней стоял Аполлон. Бог то ли морщился, то ли улыбался, а возможно, совмещал эти занятия.
— Великолепно, — изрёк он, перебирая струны кифары. — Ты прекрасна и трепетна. Я чувствую рядом с тобой э... невообразимый подъём!
Музыка лилась волшебная. Умница Ленка припомнила, что Феба нарекли кифаретом не за красивые глаза. Приподнявшись и упершись локтями в камень, девушка несколько минут внимала вдохновенной игре бога, свалившегося с неба. Затем он как-то небрежно, но ничуть не скомкано свернул сложную мелодию и указал перстом на студентку.
— Пифия, будь моею!
Он не казался пьяным, хриплый уверенный голос пробирал до дрожи, Ленка видела перед собой магнетически-привлекательного грека, молодого и прекрасного, как... А почему, собственно, «как»?! Он и есть бог! Чего в принципе не может быть!
Всё это не укладывалось в голове, оттого и наваждение, в котором девушка уже потянулась навстречу златокудрому Фебу, вдруг развеялось, и она стушевалась, прикрыла колени полой хитона.
— Отчего ты краснеешь? — ласково пропел Аполлон, приближаясь к Ленке и присаживаясь на корточки.
— У меня... Я... На мне проклятье! — выпалила пифия. — Мне никак нельзя любить. Особенно бога.
— Что за бред?! — Небожитель потёр нахмуренный лоб и внезапно взглянул на девушку новым, совсем иным взглядом, который она окрестила про себя рентгеновским. — О! Да ты отнюдь не проста!