— Женский, — произнес мужчина и спустился еще ниже.
Женщина была голой, а халат, что пару секунд назад прикрывал тело, оказался у бедняжки на голове. Предусмотрительно. В противном случае взору непременно предстала бы картина мрачная и неприглядная.
— Тьфу, — сказал мужчина и плюнул, кажется, в третий раз.
* * *
Виталий Борисович Шумный, в прошлом участковый, а нынче сотрудник одного из подразделений, занимающихся расследованием преступлений, к месту трагедии подъехал со своим напарником — подающим неплохие надежды Сережей Кулебяка. Согласны, несколько странная фамилия была у напарника, однако куда денешься, слова из песни не выбросишь. Да и Виталий Борисович уже устал от колких шуточек коллег в свой адрес, спасал возраст, над которым шутить не полагается. Разница в годах между Сережей и Виталием Борисовичем — существенная. Не отец и сын, но и не ровесники. Однако служба не выбирает, и кто тебе достанется в напарники — воля вышестоящих командиров.
— Труп, — сказал Сережа и шуганул парочку мальчуганов, с интересом разглядывающих мертвую женщину.
— Ничего не трогали? — уточнил в свою очередь Виталий Борисович и присел на корточки.
— Ничего, — ответил ему какой-то мужчина и тоже присел на корточки.
Смотреть на мертвого всегда неприятно, пусть даже покойник и голая женщина.
— Свидетелей, конечно, нет, — бросил дежурную фразу Сережа и вытащил сигареты.
— Почему нет, — подсказал мужчина, — я свидетель. Убийства, конечно, я не видел, но труп первым нашел. В магазин собрался, а тут она лежит.
— Вы ее знаете?
— А кто ее не знает? Клавдия Степановна из шестьдесят шестой.
— Это хорошо, — сказал Сережа, — в том смысле, что личность устанавливать не нужно. Бывает же как…
— А почему вы решили, что это убийство? — перебил его Виталий Борисович.
— Это вам решать, убийство или трагический случай.
— Понятно, — произнес милиционер, хотя, к слову сказать, многое как раз и было непонятно. Еще через пятнадцать минут подъехали другие сотрудники, вместе с которыми и принялись за дело — составлять протокол места происшествия. Занятие долгое, утомительное, можно сказать, рутинное, мало чем отличающееся от других. Ничего существенного, кроме тапка, принадлежащего, вероятно, пострадавшей, не нашли. Хотя Виталий Борисович обратил внимание на три плевка — свежих и удивительно похожих друг на друга.
— Ты чего, Борисыч, — сказал ему еще один коллега, — да если мы будем проверять все плевки в подъезде, нас с тобой уже завтра со службы выгонят. Стояли парни, курили и плевали.
— А окурки где? — пробовал возражать Борисыч.