Его слова прозвучали очень жестко, но вдруг стали именно тем стержнем, который заменил мне мой собственный, сдавший позиции в последние несколько часов. Кивнула завороженно, выпрямляясь и тяжело дыша. Можно было бы даже поблагодарить за эту своеобразную поддержку, если забыть, кто именно способствовал моему такому крайне неуравновешенному состоянию.
– Пошли, – скомандовал Райан, и вместе мы направились в здание.
Корпорация отца была огромной, и уступала размерами разве что «Золотому дому». Множество корпусов соединялись между собой прозрачными тоннелями со скоростными горизонтальными лифтами и, подсвеченные в ночи, напоминали все вместе гигантского паука.
Отец встретил нас у входа в исследовательский корпус. Настороженно посмотрел на Райана и перевел взгляд на меня:
– Леа, – покачал головой, выражая сомнения по поводу моего сопровождающего, но мне уже было все равно.
– ГДЕ ОН?! – повысила голос.
– Он в процедурной, – мрачно ответил отец. – Райан?
– Я подожду здесь, – послышался неожиданный ответ, и я пулей рванулась внутрь, уже не сдерживаемая никем.
– Нельзя было выводить из строя все импланты разом! – выкрикнула, набрасывая поверх платья халат, подхваченный на стойке.
– Почему? – воззрился на меня в недоумении отец, не отставая. – Леа, я же делал это прежде, но киборги не впадали в бесчувствие.
– Киборги, пап, а не почти люди, прожившие на воле несколько лет! У Эрика уже слишком развиты человеческие реакции, и он знает, что ждать от таких манипуляций! Ты предупредил его? – отец лишь нахмурился, озадаченно покачав головой. – У живых киборгов с имплантами особые отношения. Они научились ограждать их от вмешательства в принятие решений и даже самостоятельно выключать! – продолжала я.
– Как это?! – изумился отец, хватая меня за руку.
Да, не так я себе видела наш обмен опытом.
– Давай позже, – отрицательно покачала головой. – Я хочу его видеть!
В палате, куда мы вбежали с отцом, горел яркий свет и мерно подмигивали и пищали несколько приборов. Взгляд заметался по неподвижному киборгу на кушетке и сразу зацепился за открытые глаза Эрика, смотрящие в потолок. Мои ноги едва не отказались меня держать в первую секунду, но потом я увидела, что Эрик моргнул.
Приблизилась и нащупала дрожащими пальцами его ладонь.
– У него состояние шока, – констатировал отец. – Но все жизненные системы в норме.
«Темнота, – вспомнилось мне. – Он так боялся провалиться в темноту».
Я все же опустилась перед кушеткой на колени и сжала его руку сильнее. По спине пробежал холодок и бросился продираться глубже под кожу: он может не выйти из нее вовсе. Такое состояние можно назвать эмоциональной комой.