Наставница хулиганов стала возражать, но к тому времени Хасту удалось отступить в сторону, и теперь он заметил неподалеку Мерил — под навесом лавки, где она прихлебывала из кружки чай. Снова протиснувшись через толпу, он присоединился к ней. Мерил подтвердила ледяным кивком, что заметила его присутствие.
«Послушай! — сказал Хаст, взяв ее за руку. — Давай отойдем куда-нибудь в сторонку, где нам не помешают. Мне нужно тебе многое сказать».
«Не хочу с тобой говорить. Считай это детским капризом, если хочешь».
«Именно это я хотел с тобой обсудить!» — заявил Хаст.
Мерил Рохан бледно улыбнулась: «Лучше придумай какие-нибудь аргументы, чтобы спасти свою шкуру. Собор вполне может решить, что ты прожил достаточно долго».
Скляр Хаст поморщился: «А ты как проголосуешь?»
«Мне наскучили все эти формальности. Скорее всего, я вернусь на Четырехлистник».
Понимая, что настаивать было неудобно, Хаст удалился, попрощавшись настолько вежливо, насколько умел.
Он присоединился к Рубалу Галлагеру, сидевшему в увитой лозами беседке таверны.
«Плот разрушен, ты нажил себе врагов — но твоей жизни еще ничто не угрожает, — сказал Галлагер. — По меньшей мере таково мое мнение».
Хаст угрюмо хмыкнул: «Иногда я сомневаюсь: стоило ли все это затевать? Тем не менее, предстоит много работы. Так или иначе, придется заново строить сигнальную башню. И мне нужно подумать о своей должности».
Рубал Галлагер ухмыльнулся: «Тебе вряд ли удастся безмятежно выполнять свои обязанности, учитывая, что Семм Войдервег остается заступником, а Иксон Мирекс — арбитром».
«Они-то меня беспокоят меньше всего, — сказал Хаст. — Допуская, конечно, что я покину Собор с головой на плечах».
«На это, я думаю, ты можешь рассчитывать, — кивнул Галлагер, хотя в его голосе прозвучала мрачноватая нотка. — Конечно, многие хотят твоей смерти — но многие не хотят».
Поразмышляв немного, Скляр Хаст с сомнением покачал головой: «Даже не знаю, что сказать. На протяжении двенадцати поколений обитатели плотов жили в согласии, а теперь мы считаем дикарем любого, кто пригрозит другому кулаком... Хочу ли я быть причиной раздора? Хочу ли я, чтобы наши потомки помнили меня, как человека, поссорившего плоты?»
Рубал Галлагер рассматривал его с вопросительно-насмешливым выражением: «Никогда раньше не замечал в тебе склонности к философским рассуждениям».
«Не сказал бы, что мне нравятся подобные размышления, — отозвался Хаст, — но в последнее время возникает впечатление, что мне их навязывают вопреки моей воле». Он взглянул туда, где под навесом сидела Мерил Рохан, завязавшая беседу с незнакомым Хасту человеком, занявшим место на скамье напротив: тощим юношей с напряженным, вызывающим, угловатым лицом. Юноша подчеркивал свои слова нервной жестикуляцией. Он не носил никаких эмблем касты или гильдии, но, судя по зеленому орнаменту на воротнике, происходил с плота Санкстон.